Константинополь в VI веке. Восстание Ника

У Феофана картина событий как будто бы более стройная, и все же текст "Актов по поводу Калоподия" выглядит в ней явно чужеродным элементом. Излагая то, что относится к восстанию Ника, Феофан сначала дает краткую версию восстания [41, с. 181] 20; затем, переходя уже к детальному изложению событий, он приводит диалог. Закончив его, Феофан пишет: "И тотчас из-за каких-то магистров возник предлог для народного мятежа в Византии" [41, с. 184]. Это высказывание очень близко к той фразе, с которой начинается описание восстания в "Хронографии" Иоанна Малалы, особенно если учесть замечание Дж. Бери о том, что в печатном издании труда Феофана в этом месте ошибочно стоит слово ????????, вместо которого должно быть ?????????, т. е. как у Иоанна Малалы [150, с. 508].

Феофан [41, с. 184]: Иоанн Малала [26, с. 473]:

??? ????? ?????? ???????? ?? ???? ?? ?? ?????

??? ????? ????????? ???????? ??? ??????? ??????????? ??????

????????? ??????? ????? ?????? ??? ????? ????????? ????????

???????? ???????? ???????

?? ????????

Дальнейшее изложение хода восстания у Феофана также весьма близко к рассказу Иоанна Малалы.

Таким образом, диалог, помещенный между краткой версией мятежа и более подробным его изложением, сходным с изложением "Хронографии" Иоанна Малалы, как бы выпадает из текста.

Еще более резко диалог, приведенный Феофаном, отличается от других частей описания восстания Ника своим языком. Правда, надо отметить, что язык "Актов" вообще не имеет сходства с языком любого иного раздела "Хронографии". Это, по всей видимости, объясняется тем, что хронист (или скорее всего автор, у которого он позаимствовал текст) использовал в данном случае особый источник, которым мог быть официальный документ - протокол разговора Юстиниана с прасинами.

Таким образом, диалог в "Хронографии" Феофана является искусственной вставкой, причем, как полагает П. Маас, эта вставка оказалась у хрониста не на месте [256, с. 49-50]. Поскольку точка зрения исследователей, отрицающих связь "Актов по поводу Калоподия" с восстанием Ника, базируется в основном на выводах П. Мааса, то на его аргументации мы кратко остановимся.

По мнению П. Мааса, диалог не мог происходить накануне восстания Ника, так как в начале своего правления Юстиниан не притеснял прасинов, а относился к ним более или менее беспристрастно [256, с. 49-50]. Однако это не подкрепляется ни одним источником. Единственное, о чем можно определенно говорить,- это о намерении Юстиниана, стремившегося к внутренней консолидации государства, "поставить на место" как венетов, так и прасинов, снизить их активность и, самое главное, добиться прекращения постоянных столкновений между ними. Поведение Юстиниана, зафиксированное в "Актах по поводу Калоподия", находится в полном согласии с его политикой по отношению к партиям ипподрома, начатой им еще в качестве соправителя Юстина, когда он издал указ, направленный одновременно и против венетов, и против прасинов [26, с. 422] По справедливому замечанию Л. Шассена, молчание венетов на протяжении большей части диалога означает, по существу, их согласие с прасинами [161а, с. 48].

Второй аргумент П. Мааса касается личности Калоподия. Исследователь считает возможным отождествить его с препозитом 558-559 гг. Калоподием, о котором упоминают Иоанн Малала и Феофан [26, с. 490; 41, с. 2331. Но если Дж. Бери считает это вполне возможным [148, т. II, с. 72], то П. Маас отмечает, что имя Калоподий не являлось достаточно редким [256, с. 50]. И это действительно так. В качестве примера назовем евнуха Калоподия времен Анастасия I; будучи экономом храма св. Софии, он выкрал для императора акты Халкидонского собора [41, с. 155] 21. Более того, как справедливо отметил Э. Штейн, ничто не мешало препозиту 558-559 гг. Калоподию быть спафарием и кувикулярием в 532г. [301, с. 450, примеч. 1] (ср. [206, т. I, с. 179]).

Третий довод П. Мааса - это выраженное в диалоге сомнение по поводу истинности веры императора. Здесь он ссылается на следующую фразу прасинов: "Кто не говорит, что истинно верует владыка, анафема тому, как Иуде". П. Маас при этом напоминает, что незадолго до смерти Юстиниан впал в аффартодокетизм [256, с. 50] - монофиситство крайнего направления. Однако, как справедливо отмечают некоторые исследователи, вопрос о вероисповедании Юстиниана, стремившегося к примирению православных и монофиситов, мог широко дебатироваться в среде столичного населения именно накануне восстания Ника, когда в Константинополе готовились переговоры между православными и монофиситами [264, с. 649; 51, с. 210; 241, с. 91-92].