Константинопольский Патриархат и Россия. 1901–1914

Профессор Петербургской духовной академии И. И. Соколов в своем докладе дал подробное историческое и каноническое обоснование необходимости согласования вопроса о посещении еп. Владимиром Константинополя со Вселенским патриархом. «Русский епископ не может совершать богослужение в храме русского посольства в Константинополе без разрешения патриарха Иоакима III, в епископии которого этот храм находится», – утверждал он. Каноническое обоснование этому содержится в 34 Апостольском правиле[201], 3 и 20 правилах Сардикийского собора

[202], Номоканоне Фотия (VIII, 3)[203]

, 32 правиле Карфагенского собора[204] и 33 Апостольском

[205]. Эти правила подтверждаются практикой на Востоке. Так, например, Неапольский архиепископ Арсений был назначен настоятелем Святогробского подворья в Константинополе только после согласования вопроса между обоими патриархами. Факты подобного рода известны начиная с XIV в. И. И. Соколов резко опровергает позицию министра иностранных дел: «Церковные каноны не знают прав экстерриториальности. Этот термин политического или дипломатического происхождения и к церковным учреждениям неприложим», – заявляет он. Иного свойства права ставропигии, которые не исключают распространения церковной власти на храм. В русской посольской церкви за богослужением возносятся имена: 1) патриарха; 2) Св. Синода; 3) митрополита Санкт-Петербургского Антония. «О каком же принижении или умалении церкви, духовной власти или епископа может быть речь там, где дело идет о соблюдении церковных канонов? – восклицает Соколов. – Напротив, исполнение канонов возвысит нас, русских, в представлении греков. Что бы у нас ни говорили о греках, но они, несомненно, всегда стремятся устроить церковную жизнь по канонам, и в этом – большая их заслуга. И я полагаю, что, если пребывание русского епископа в Константинополе будет обставлено всеми каноническими условиями и требованиями, то это может принести большую пользу в отношении братского единения двух православных церквей – Русской и Константинопольской», – заключает он. В данный конкретный момент, однако, поездку следует скорее отложить ввиду происшедшего разлада между Иоакимом III и патриаршим синодом[206]

.

Если В. И. Яцкевич представлял доводы церковно-политического характера, И. И. Соколов – историко-канонического, то С. В. Троицкий в своей специально подготовленной для заседания записке старался обосновать позицию, занимаемую в данном вопросе МИДом. К данному вопросу, утверждал он, нужно применять не каноны об отношении епископа чужой епархии к епископу местному, а о сообразовании церковного устройства с политическим. Русские церкви и приходы за границей являются экстерриториальными (посольскими) и не входят в состав греческих епархий и возглавляются русским же епископом, сохраняющим всю полноту своих прав, независимо от того, проживает ли он в России или за границей. Поэтому испрашивать разрешения на богослужение у местных архиереев епископы русской диаспоры не должны. Сложность, по мнению Троицкого, заключается в том, что «церковная независимость русской диаспоры не всегда ясно понимается на Востоке, и наша церковь, не заботясь иногда о выяснении своей точки зрения и в видах мира церковного соглашаясь иногда с ограничениями этой независимости, как бы признавала притязания восточных иерархов правильными». Примером подобного рода может служить, как указывал Троицкий, случай освящения храма на Шипке в Болгарии, когда епископ Старозагорский требовал участия в освящении, и русское правительство уступило[207]. «Поэтому следовало бы, – продолжал Троицкий, – не подтверждая новой уступкой несправедливых притязаний, в то же время позаботиться о том, чтобы служение русского епископа без разрешения не вызвало конфликта с местными патриархами». Для этого можно представить рекомендательные грамоты, данные епископу Кронштадтскому; предварительный разговор с патриархом может провести российский посол, имеющий на него большое влияние. Нельзя не отметить также тот факт, что настоятели греческой посольской церкви Св. Димитрия Солунского в Петербурге не испрашивают разрешение на служение у митрополита Санкт-Петербургского. «Испрашивать письменное разрешение на богослужение у патриарха от имени Св. Синода – это значит подвергать опасности самое существование русских церквей в Константинополе. Иоаким III, бесспорно, даст это разрешение, но менее благосклонный к России его преемник может этого разрешения и не дать не только епископу русскому, но и священникам. В каком положении будут тогда эти церкви?» – завершает свой доклад Троицкий[208].