Константиновский равелин

Скрыть эту историю ему не удалось, и уже через неделю он и сам посмеивался над собой, беззлобно говоря в адрес Усова:

— Вот черт! Сразу раскусил. Хорошо еще, что живым выпустил!

Даже Гусев немного приободрился и смеялся вместе со всеми над хлесткими остротами товарищей. Он совсем бы чувствовал себя хорошо, если бы не жажда, мучившая его с самого утра.

Чтобы скоротать время, он присел на койку рядом с Демьяновым, сказал, широко обняв его за плечо:

— Ну н пить же охота! За день все нутро выжгло!

При напоминании о воде Демьянов с трудом проглотил пересохшим ртом слюну. До этого он не вспоминал о жажде, так как до сих пор переживал странное и еще не испытываемое чувство. Оно родилось после того, как остался во всех сегодняшних атаках, обстрелах и бомбежках целым и невредимым. Теперь он ощущал себя каким-то обновленным, будто заново родившимся, гордым, потому что нс хуже других вел себя под пулями и выстоял до конца вместе со всеми. Может быть, в первый раз за все время подумал, что мог бы быть таким, как Зпмский, Юрезанскнй или Остроглазов, и эта мысль наполняла душу приятно щекочущей теплотой.

— Семен! Оглох, что ли? — недовольно встряхнул его Гусев, который тоже уловил в нем эту перемену и, не понимая ее причины, но интуитивно чувствуя, что теряет единомышленника, стал медленно накаляться подкатывающей к горлу тупой злобой.

Ничего... потерпим... — ответил наконец Демьянов.

— Ну-ну! — с усмешкой произнес Гусев, резко вставая. — Смотри, с таким терпением можно в мумию превратиться!

Он пошел к своей койке, раскачиваясь из стороны в сторону и бормоча какие-то ругательства. Глаза его горели злыми зелеными огоньками, как в темноте у кошки, — ом не мог простить Демьянову внезапной перемены.

Вскоре принесли бак с водой. Один из несших его матросов объявил:

— Товарищи! В связи с приходом бойцов майора Данько порция воды уменьшается до половины кружки!

По кубрику прошел глухой ропот. Солдаты Данько, чувствуя себя виновниками, смущенно потупились. Видя эго замешательство, Знмский громко крикнул:

— Чего там! Валян по половине!

11оддавшнсь этому возгласу, все бросились к баку. Выстроилась очередь. Воду цедили из крана тонко» струйкой, и каждый, боясь пролить хоть каплю, выпивал свою порцию и, крякнув, точно после водки, уступал место товарищу.

Гусев и Демьянов впали в очередь рядом. Через несколько человек после них стоял со своей кружкой Зим-скин. Первым к баку подошел Гусев. Выпив полкружки теплой, невкусной воды,' он только больше почувствовал жажду. Выругавшись про себя, он медленно пошел к койке, слыша за спиной шаги. Мельком оглянувшись, о» увидел Демьянова, который, зажав обеими руками кружку с драгоценной влагой, тоже шел к своему месту. I I вновь Гусев вспомнил тот новый, словно просветленный взгляд Демьянова, и опять сердце толкнула злоба, в которой он не мог дать себе отчета, но вспышки которой чувствовал последнее время постоянно.

Внезапно и резко повернувшись, он столкнулся с Демьяновым, и выбитая из рук кружка с жалобным звоном запрыгала по полу. Небольшой лужицей растеклась дневная порция воды. Демьянов застыл с расширенными от испуга глазами, наблюдая, как утекает в щели так мучительно желаемая влага. Гусев поспешил с извинениями:

— Ты... прости, пожалуйста... Вот, черт! Нечаянно я... Неудачно как получилось!..

Демьянов не отвечал, еще не придя в себя после случившегося. Гусев бросил взгляд на бак —его уже перевернули кверху дном, сливая последние капли в кружку последнего человека. Вокруг установилась тишина — все понимали, что значит лишиться сейчас этих нескольких, ожидаемых чуть ли не весь день глотков!

— Что ж это, ребята? Что он, без воды останется, что ли? — разводил Гусев руками, обращаясь то к одному, то к другому, всем своим видом ища поддержки.

— Меньше бы вертелся! Если и останется, то из-за тебя! — хмуро проговорил кто-то.

— К Евсееву надо идти! Пусть еще даст! — посоветовал другой голос.

Зимскии успел сделать всего пару глотков, когда Демьянов остался без воды. Только долю секунды колебался он. С трудом оторвав свою кружку от потрескавшихся губ, он решительно, быстрыми шагами подошел к Демьянову и протянул ее опешившему матросу:

— На, допей!

Демьянов все еше не шевелился, словно нс веря в возможность такого поступка.

— Допей! — повторил Алексеи и почти насильно всунул ему кружку в руки.

И тогда, словно очнувшись. Демьянов быстро схватил ее и залпом, будто боясь, что может что-нибудь случиться вновь, жадно выпил оставшуюся воду.

— Ну, вот! — хлопнул Зимскии его по плечу. — И не надо к Евсееву идти — у него и без этого забот хватает...

— Спасибо тебе... — еле слышно проговорил Демьянов, и было похоже, что на его глазах навернулись слезы.

Зимскии только махнул рукой и, повернувшись, быстро пошел к выходу из кубрика сквозь толпу с уважением расступающихся матросов.