Континент(СИ)

- Жрать хотелось. Что делать? Стали мы навещать соседские огороды. Сильно не обирали, так, то пару морковок, то помидор, то вишни. А яблоки из чужого сада - это ж как песня! Но тут своя опасность имелась, гоблины народ зоркий, не такой, конечно, как эльфы, но тоже. Эльфы, они смотрят вдаль, прозревают, так сказать, горизонты. Какой с этого прок, не знаю. А мы, гоблины, смотрим вокруг себя, и все замечаем, особенно свои огороды, где, что и сколько растет. Так что воровать у гоблинов сложно, поймают и поколотят. И тут нам повезло! На самом краю деревни жила старая гоблинша, горбунья Чуара, она, как и положено по вере предков, на каждый день Мертвых приносила покойникам дары.

- Это чего еще за день такой? - насторожено осведомился Янек.

- Ну, ты даешь! Дня Мертвых не знаешь! - фыркнул гоблин. - Он каждый понедельник, и в этот день надо нести дары, чтоб предки были милостивы и к себе не забрали. Чуара ставила на сруб поминального дерева плошку с дарами для своих покойников. Прикинь, утром идем и видим: стоит на краю огорода миска, а в ней фрукты, белые лепешки и кусочки сахара! Лепешки аж блестят на солнце, а не взять, Чуара все видит!

От возбуждения Куэ топнул ногой по скользкому камню, потерял равновесие и полетел в воду. Но до воды не долетел. В последний миг он извернулся и успел схватиться за сосенку, что росла на самом краю реки. Острые иглы воткнулись Куэ в руку, он взвыл, но дерево не отпустил.

- Что там такое? Дальше не пройти, что ли? - крикнул Янек.

Гоблин выругался и добавил уже спокойно:

- Все нормально. Иду. Про жратву вспомнил, вот и расслабился.

- Под ноги смотри! - засмеялся Максим. - Так что та гоблинша?

Говорить становилось все труднее, нарастающий гул Океана заглушал речь. Но Куэ без труда повысил голос.

- Ну, вот, заприметили мы жратву и стали следить. Плошку Чуара выносила, как и положено, ровно в полночь. До полудня еда стояла, куда потом она девалась - не знаю, может, ее птицы растаскивали, а, может и впрямь, мертвецы забирали гостинцы. Мы с Кухумом сговорились ночью наведаться к старухе на огород. Сказано - сделано. Через неделю ночью выбрались мы из дома через окно и бегом. Подкрались, видим: на краю огорода четыре свечки горят, а посреди миска, а в ней горячие лепешки дымятся. Мы вмиг у миски оказались и стали жрать, а свечи-то задуть не додумались. Вдруг слышим - визг. Старуха из дому вышла, нас заметила, да сослепу не разглядела, кто там. Мы испугались, замерли, а она на палку опирается и быстро-быстро ковыляет к нам. Кухум мне говорит: "Задирай рубаху и натягивай на морду, чтоб она нас не узнала!" Так и сделали. Старуха подошла и как запричитает дурным голосом: "Ай, Хазир, старый обжора! Ты, что ли, с того света пожаловал? И брата своего притащил! Тот еще кобель был. Как ты за порог, так он мне прохода не давал! Да еще сжирал все, что на стол поставишь! Видно, и на том свете вы не изменились, окаянные! Поели, и идите, идите к себе с миром!"

Брат меня в бок толкает и шепчет, мол, слышь, малой, уходим! Только рубаху с морды не снимай! Мы дали задний ход, и тут я ногой за корягу зацепился. Упал. Вскочил, но впотьмах направление попутал, пошел прямиком на старуху. А она как заорет! Не надо, мол, не забирай меня, мне еще рано. Схватила крепче свою клюку, и давай меня охаживать. Мы домой неслись так, будто за нами все силы мрака гнались, а она орала вслед. Прибегаем, на пороге стоит тетка, руки в боки, и большой прут держит, заметила, значит, что мы сбежали. А наутро она узнала про случившееся у Чуары и все поняла. Заперла нас в чулане, без еды. Сказала, три дня не выпустит. На второй день совсем голодно и грустно стало. Мы с братом стали петь, чтоб не так тяжко было. Сначала тихо, потом громче и громче. И вот когда мы так пару часов проорали, она нас выпустила, сказала: "Ладно, идите жрать. Если еще ваши песни услышу, помру!" Вот так песня чудо сотворила!

- Милосердная у вас тетка оказалась! - усмехнулся Максим. - Другая бы удушила за такие вопли.

Последние слова утонули в мерном рокоте вечной музыки Океана. Река Белая кончилась, стены каньона расступились, и навстречу суетным водам реки встала стена океанского прибоя. Сырой ветер, полный соленых брызг, запел во весь голос, заполнив собою мир.

У каждого спасателя к Океану свой счет, но первую встречу с ним запоминают все, тот ужас и ту завораживающую, смертельную красоту, которую внушают волны, ее можно сравнить с потоком лавы или с тайфуном. Океан велик, его мощь непреодолима, он властвует на планете со времени катастрофы. Максим видел внутренние моря, видел стремительные, полноводные реки, но ни одна вода, ни один шторм не могут сравниться с громовым пением Океана. Единственный уцелевший континент стал его заложником, щепкой, отданной на милость гиганту. С тех пор, как вся остальная суша затонула, частые бури терзают его со всех сторон.