Конторщица (СИ)

— Здравствуйте, Капитолина Сидоровна, — серьезно-доброжелательно поздоровалась я, — а у нас хорошие новости, комиссия уехала и все нормально.

Щука дернулась, но разговор поддержала:

— Конкретные замечания есть?

— Значительных нету. Все хорошо. Есть две небольшие рекомендации и одно мелкое замечание, но сами же понимаете, без этого нельзя.

Щука понимала. Я вполне искренне поинтересовалась, как у нее здоровье. Она сперва искала в моих глазах насмешку, но не увидев подвоха, успокоилась и мы вполне миролюбиво поговорили.

Очевидно, ей уже донесли, что Иван Аркадьевич ее хотел уволить, но я ее отстояла (разговор случился в кабинете N 21, а дверь я не закрыла).

Нет, Щуку я не отдам! Она будет работать в депо "Монорельс" моей прямой начальницей ровно столько, сколько нужно мне, чтобы получить заветный диплом ВУЗа.

А то ну уволят ее, и что дальше? Хорошо, если на ее место поставят высокомерную и глуповатую Гиржеву. А если, не дай бог, пришлют с другой области умного молодого профессионала? И тогда у меня будет два варианта — сидеть пожизненной конторщицей или ехать за туманами и за запахом тайги.

Поэтому Щуку я буду держать "на крючке", сколько смогу. А ее тупые агрессивные закидоны мне до лампочки.

В этот же день состоялся еще один разговор. С Алевтиной Никитичной.

— Ты притворяешься, Лида. Ты совсем не такая, как кажешься, — без обиняков выдала она.

— О чем вы? — я взглянула на нее по-новому.

— Ты не такая, как кажешься, — повторила она и ее глаза сузились.

— А какая?

— Хитрая. Хитрая и расчетливая лиса, — прищурилась Алевтина Никитична.

— Это плохо?

— Если ты навредишь Ване, я тебя своими руками удушу, — хмуро пообещала она.

— А если наоборот — помогу ему возвыситься, то что мне за это будет? — хмыкнула я.

Алевтина Никитична ничего не ответила, посмотрела на меня долгим внимательным взглядом, развернулась и ушла.

Я улыбнулась.

Ну что же. Все получилось, как я и планировала. Иван Аркадьевич — суровый и жесткий человек со взрывным характером, которым особо не покомандуешь. Которого боятся. Но есть у него одна ахиллесова пята, о которой случайно проговорилась Алевтина Никитична, а потом он и сам подтвердил. Он сирота. Плюс голодное детдомовское детство. Поэтому и взял к себе "свою" Алевтину Никитичну, и держится ее, доверяет. Чтобы он стал доверять мне, — дурочке-конторщице, коих в депо "Монорельс" десятки, нужно было нечто, отчего его суровое сердце дрогнет. Поэтому я мелкими "нарушениями" провоцировала теток из конторы, которые возненавидели Лидочку и, думая, что она тютя безответная, помогли Щуке ее бортануть. О том, что я выполняю указания Ивана Аркадьевича, я не сказала им специально. Иван Аркадьевич, как бывший детдомовец всегда горой за "своих", и как только Лидочке удалось попасть в его круг "чуть поближе" — он бросился меня защищать и возвращать. Я немножко поупиралась, поприводила неубедительные доводы, и в обмен на возвращение Риммы Марковны, вернулась на работу. А Иван Аркадьевич чувствует теперь за меня ответственность.

Я прекрасно знаю, что в это время женщине сделать нормальную карьеру с вертикальным взлетом по социальной лестнице практически невозможно. Если исключить Екатерину Фурцеву (да и то, все мы знаем, чем ее история закончилась), то женщин среди верхушки руководителей страны до 90-х годов и не было, рангом чуть пониже — были, но мало. Поэтому самой мне попасть наверх, даже с учетом современных знаний и навыков — малореально или придется затратить такие усилия, что шкурка выделки не стоит. А вот продвинуть обязанного тебе всем человека, который ледоколом пройдет все перипетии и потянет за собой "наверх" — легко. Вот только нужно покрепче привязать к себе. Он не должен подозревать меркантильность или корысти. Поэтому в Лидочкиных поступках были лишь показательная наивность и желание справедливости, что импонирует его мировоззрению.

Вот и все.

Всего за месяц у меня уже есть: свой отдельный кабинет, неплохая зарплата, перспектива карьерного роста, дополнительный независимый доход, личная свобода и двухкомнатная квартира.

Итак, первый шаг сделан. А дальше посмотрим…

Эпилог

Я бежала по улице. Было тепло. Было 1 мая. И был парад.

День международной солидарности трудящихся.

Ровными колоннами рабочие шли по центральному проспекту города. Работницы текстильного цеха в алых косынках радостно махали высоким трибунам зажатыми в руках гвоздиками и тюльпанами. Рабочие тракторостроительного завода несли огромный транспарант, на котором было написано:

Да здравствует Первое мая!

Реют поднятые над колоннами флаги и транспаранты.

Рдеют алые флаги.

Ровняют шаг демонстранты.

Ударники колхоза "Красная Заря", крепкие, загорелые, с обветренными лицами горячо приветствуют Первомай: "Вперед, к победе коммунизма! Ура!" — несется над проспектом многоголосое приветствие.

Студенты профтехучилища приветствуют Первомай.

Школьники, комсомольцы, пионеры и октябрята приветствуют Первомай.

Физкультурники приветствуют Первомай.

— Ура, товарищи!

— Да здравствует Первое мая!

— В борьбе против империализма — за мир! За демократию! За социализм!