Конторщица (СИ)

Думаю, и греко-персидские войны и даже кровопролитные сражения Архейского союза в сумме все равно поиграли бы в суровой битве лидочкиной свекрови, которая насмерть стояла за каждую дешевую алюминиевую ложку, за каждое линялое полотенце.

— Ты куда это посуду нашу тянешь?! А ну, на место положи! Я все вижу! — хваталась за сердце свекровушка.

— Я взяла одну тарелку…

— Положи, я сказала! — умирающим голосом причитала она, демонстративно капая валерьянку в стакан с водой. — Десять… одиннадцать… по миру, дрянь такая, пустит нас…

Я открыла шкаф и вытащила тоненькую стопочку лидочкиных вещей. Подумала и добавила простыню и наволочку. Это, очевидно, оказалось последней каплей. Не выдержав, она метнулась к лидочкиному чемоданчику и принялась лихорадочно выбрасывать оттуда вещи прямо на пол. Стакан с валерьянкой сиротливо остался на столе, ароматизируя все вокруг тошнотворным больничным запахом.

— Что вы делаете? — аж опешила я.

— Не позволю каждой аферистке наживаться за счет моего сына! — шипела свекровь, швыряя лидочкину кофту в сторону, туда же в кучу полетели старые брюки, шарф, и даже штопанный-перештопанный бюстгальтер.

— МамО, вы хоть трусы мне оставьте, — не удержалась я.

— Не тобой куплено! — процедила свекровь, руки ее тряслись.

— В каком смысле не мной? — мне вконец все это надоело. Барахла не жалко, но дело принципа: таким людям стоит уступить хоть в чем-то — и проблем потом не оберешься.

— Это все Валерий покупал! — зло сверкнула глазами свекровь.

— Даааа? — начала тихо закипать я. — А на какие такие шиши он это все покупал? Давайте тогда сравним, какая зарплата у ПТУшного преподавателя кружка пения на полставки и у работницы транспортной промышленности?! Почему это у Лидочки… в смысле у меня… элементарной одежды нету, а у Горшкова весь шкаф дефицитными шмотками забит?

— Да как ты смеешь! Валерочка — творческий человек! Его концерты уважаемые люди города смотрят, ему нужно быть представительным! Это тебе не в конторе штаны протирать… — категорически отрезала свекровь, но была перебита мной:

— Смотрю, среди Горшковых, куда ни плюнь — сплошь творческие люди! И, кстати, почему и за квартиру на Ворошилова, и за эту комнату плачу только я? Прекрасно все продумано — Валерий и Ольга творческие люди, значит за все квартиры пусть платит Лида. Богема, паразитирующая на шее пролетариата, да? И за продукты для богемы плачу тоже я. Ведь Валерочка покушать любит все только свеженькое и самое вкусненькое. Давайте дорогая мамО, тогда подсчитаем, сколько и когда было уплачено мной и разделим все хотя бы напополам…

— Да ты…! Ты…! — свекровь побагровела так, что я испугалась.

— Что я? И зачем Вы мой старый бюстгальтер забрали? Валерочка носить будет? Вряд ли Олечка это наденет, любовник ей небось импортные дарит, а вам такое уже не надо, остается Валерочка?

— Не смей завидовать Олечке, дрянь такая! — цыкнула свекровь.

— Да чему тут завидовать? — удивилась я. — Далеко не самая юная женщина с прицепом, без собственной жилплощади, да еще с женатым спуталась. Вот уж повод для зависти…

Не знаю, куда зарулил бы наш спор, но вдруг распахнулась дверь и на пороге возникла Клавдия Брониславовна, лично. Окинув наше семейство внимательным взглядом, она немедленно расплылась в елейной улыбке:

— Элеонора Рудольфовна, дорогая, здравствуйте! Сколько лет, сколько зим! А я слышу — вроде ваш голос. Невестку повоспитывать решили? Ну, правильно, правильно, нынче молодежь такая некультурная пошла… Лидии еще повезло за Валерия замуж выйти. Может, и станет человеком… хоть когда-нибудь…

Я аж поперхнулась от неожиданности.

— А вот моя Зинаида жизнь сгубила. Такая умница, красавица, а как на скрипочке она в детстве играла, и — на тебе — выскочила за этого крановщика. Теперь всю жизнь под откос, и себе, и матери… — на подрумяненной морщинистой щеке Клавдии Брониславовны блеснула слезинка.

— Здравствуйте-здравствуйте, достопочтенная Клавдия Брониславовна, — самым разлюбезным тоном проворковала свекровь (ну надо же — она у нас аж целая Элеонора Рудольфовна, оказывается. Не абы как!). — Как здоровьице ваше, соседка? Как жизнь? Все еще в одиночестве?

— Ой, а куда это вы на ночь глядя переезжаете? — медоточиво проигнорировала последнюю подколку Клавдия Брониславовна, окидывая жадным от любопытства взглядом разгромленную комнату.

— Да вот, Валерочка, наконец-то прозрел, — поделилась свекровь, зыркнув на меня искоса ненавидящим взглядом.

— А что случилось? — глаза Клавдии Брониславовны заискрились от предвкушения новостей.

— Понял, что пригрели мы змеюку на груди! — продолжила лить патоку свекровушка. — Подобрали, руку помощи протянули, отмыли, накормили, на работу пристроили, а оно вон как все обернулось…

— Неужто Лидку выгнать решили? — радостно всплеснула руками Клавдия Брониславовна. — Вот это новость!

— Да, вы же сами видите — не пара они явно, — скорбно поджала губы свекровь и подхватила стакан с валерьянкой. — Как сокол и курица.

Вот прям сейчас совсем обидно стало — мало того, что последние трусы отбирают, так еще и курицей обозвали. Еле-еле сдержалась, чтоб не расхохотаться.