Конторщица (СИ)

Ну а что! Я же не наврала: в профилактории я прохожу лечение. Оздоровительное, но ведь лечение! Это кто угодно подтвердит. А приехать — не смогу. Во-первых, у меня ремонт, и это нужно делать быстро и срочно. Во-вторых, лидочкины родители лично мне — чужие люди. Судя по тому, в какой истории оказалась Лида — советами ее особо не поддерживают. Кроме того, двум пожилым людям картошки нужно не так уж и много, сами могут справиться. А если вызывают Лиду в качестве рабсилы — однозначно или на продажу, или еще кому-то. Судя по материальному положению Лидочки — от родителей ей копейка явно не перепадает. Так зачем я буду тратить время и силы? Не вижу смысла. Да, может быть, потом, как-нибудь позже (когда отойду от стресса с попаданием в другой мир и привыкну), эти люди станут для меня родными. Но и решать буду именно тогда. А пока так…

Обратный адрес был на моей телеграмме, сверху, то есть только название района и деревни, улицы не было, но в селе и не надо — там и так все друг друга знают (если моя память мне не изменяет).

Довольная, что отмазалась (хоть и временно, но тем не менее), второй забег я решила совершить после выполнения задания Гиржевой. Если успею. До типографии было далековато, пришлось подъехать три остановки на автобусе. Зато хоть эту часть города рассмотрела.

Само здание типографии, как и профилакторий, находилось в дебрях средь неухоженных елей и старых тополей. Очевидно, для того, чтобы деревья заглушали стук из печатного цеха и лязг из брошюровочно-переплетного. Вход был открыт из хозяйственного двора, где как раз выкатили три гигантские катушки. Над входом в здание висел транспарант:

Газета — не только коллективный пропагандист и коллективный агитатор, но также и коллективный организатор. В.И. Ленин

Сама же газета "Вперед!", судя по более авантажной отделке панелей и наборному паркету темного дуба, находилась в правом крыле. Туда я и повернула. Поплутав по коридорам, я внезапно вынырнула в большой и светлый холл, щедро заставленный чахлыми фикусами. Покрутив головой, я поискала, у кого бы уточнить нужный мне кабинет. Но сотрудники газеты столь стремительно порхали, словно вместе с темно-синими нарукавниками им всем заодно выдали еще и крылатые сандалии Гермеса, поэтому выловить хоть кого-нибудь не представлялось возможности. Вдобавок все они возбужденно тараторили, с жаром что-то выкрикивали, взволнованно хохотали, яростно ругались, причем всё это громко, шумно и одновременно. Через полминуты я думала, что мой бедный мозг взорвется.

Растерянная, я уже хотела идти искать вахтера, когда вдруг мелькнуло знакомое лицо. Плотный импозантный человек, в хорошо сидящем, явно импортном, костюме неспешно шел по коридору. Вокруг него суетились, вились какие-то нервные, дерганные человечки, поминутно кто-то подбегал, подсовывал лист или даже папку. Важный человек на ходу подписывал, не прерывая разговор с длинным нескладным человеком с нервно дергающимся кадыком в синем вельветовом пиджаке.

Поравнявшись со мной, важный человек чуть повернул голову, блеснула дорогая оправа, и я вдруг узнала своего нового соседа и старшего по подъезду на улице Ворошилова.

— Иван Тимофеевич! — обрадованно воскликнула я.

Человек повернул голову и узнал меня:

— Лидия Степановна! — взмахом руки он остановил поток сознания длинного и улыбнулся мне, — Какими судьбами?

— Да вот… — я кратко рассказала, что привело меня сюда.

— Вадим Станиславович, найдите Нинель, пожалуйста, — велел он и добавил, — пусть сделает объявления. В этот номер!

— Но набор уже сверстан… — промямлил длинный и укоризненно зыркнул на меня.

— Ничего страшного, четвертая страница. Там вполне можно на одну колонку ужать статью про вести с полей колхоза "Октябрь", — отмахнулся мой сосед, — И пусть зайдет занесет квитанции. А мы с Лидией Степановной пока побудем у меня.

Он улыбнулся мне:

— Прошу, Лидия Степановна!

Я очутилась в огромном кабинете, обставленном в псевдоколониальном стиле. Судя по обстановке, хозяин явно любил всё эдакое, да чтобы "ого-го и ух!". Во всяком случае и чучело медведя, огромные матрешки и шкура росомахи на стене явно свидетельствовали не об аскетизме.

— Антураж! — отмахнулся Иван Тимофеевич, увидев мой интерес. — Делегации принимаем, в том числе иностранные, этнография и все такое…

Я вежливо покивала.

— Рассказывайте! — велел Иван Тимофеевич, усаживаясь в мягкое кресло и предложив мне присесть на другое, у чайного столика. — Чай? Кофе? У меня есть прекрасный бразильский кофе. Один коллега привез. Недавно только вернулся. Ездил в бассейн реки Арагуая писать репортажи о партизанской войне против военного режима.

— Здорово! — заинтересовалась я.

— Да! — воодушевленно подхватил Иван Тимофеевич, — такой материал интересный, целый цикл статей будет.

— Вот бы организовать встречу такого человека с нашими работниками, — моментально закинула удочку я. — На общественных началах, естественно…

— Вы же в депо "Монорельс" работаете? — уточнил Иван Тимофеевич и призадумался.