Конторщица

– Какая наглость! – всплеснула руками Жердий, а Безелюк что-то там зловеще поддакнула, но я не расслышала.

Пока Лактюшкина хватала ртом воздух, я окинула быстрым взглядом кабинет: бабоньки находились в разной степени возмущения. Лишь одна Максимова участия в дискуссии не принимала и молча наблюдала, внимательно ловя каждое слово и взгляд.

Все с тобой ясно, девушка. В принципе, именно на тебя я и думала.

Тем временем Лактюшкина пришла в себя и, осознавая, что первый раунд позиционно проигран, и авторитет перед коллективом вот-вот может пошатнуться, кинулась на второй заход, чтобы одержать реванш.

Ее взгляд остановился на моей одежде и (бинго!), она моментально сагрилась:

– Горшкова! Что это ты нацепила?! У нас в таком виде на работу не ходят!

Я осмотрела себя и изобразила удивление на лице (не зря же я сегодня так тщательно подбирала прикид).

– Вырядилась тут как проститутка! – завизжала Лактюшкина. – Марш переодеваться! Сейчас же!

Очевидно от расстройства за такую вот оценку моего внешнего вида, я слишком сильно нажала на карандаш и грифель сломался. Покачав головой, я принялась искать в столе точилку. Затем стала точить, стараясь, чтобы стружка и грифельная пыль не попали ни на одежду, ни на склеенные листы.

– Горшкова! – рявкнула Лактюшкина.

Каюсь, увлеклась и забыла, что она стоит над головой с видом кипящего чайника.

Я вздохнула и отрицательно покачала головой:

– У меня очень много работы, Феодосия Васильевна. Нужно сделать новую штатку на все депо. Ходить туда-сюда некогда. Кроме того, а чем вам джинсы не нравятся? Удобная повседневная одежда рабочего класса.

Бабоньки загудели, Лактюшкина процедила нечто нелицеприятное, фыркнула и демонстративно ушла на свое место.

Краем глаза я заметила, как Максимова тихонечко выскользнула за дверь.

А теперь ждем-с…

Минут через пятнадцать заглянула Аллочка и велела мне срочно зайти к Ивану Аркадьевичу.

Джекпот!

Я сбежала по истертым ступенькам в уже привычный полуподвальчик.

В кроссовках бегать – сплошное удовольствие. Апельсиновые лоферы я угробила, причем капитально (сначала в мазуте, затем, вчера – добила в деревенской грязи). Поэтому пришлось надевать кроссовки. И само собой – под джинсы. Хотя, зачем я вру сама себе? Джинсы я одела с целью протроллить баб-с.

А теперь в результате следую к Ивану Аркадьевичу на разборку.

В кабинете было накурено, хоть топор вешай. Обычно Иван Аркадьевич себе такого не позволял. Да и вид у хозяина кабинета был, мягко говоря, "не очень": синяки под красными, в прожилках глазами, изрядно мятый костюм.

– Заходи, – устало сказал он и поморщился.

Я скромно вошла.

– Ну что ты мнешься? – взорвался Иван Аркадьевич, выдрал из блокнота листок, скомкал его и швырнул в корзину, – садись, давай, рассказывай!

– Иван Аркадьевич, что случилось?

– Ты мне тут зубы не заговаривай! – вызверился он, – на тебя жалоба за жалобой! Мне делать нечего, только твои бабские кикозы решать! Уволю к чертовой матери!

Он еще минут пять ругался и обличал меня на чем свет стоит. Я уже знала эту черту его характера и терпеливо ждала, пока он выпустит пар.

Наконец, хозяин кабинета иссяк и замолчал, хмуро уставившись на меня.

– Иван Аркадьевич, что случилось? – повторила я.

– Не твоего ума дело! – опять начал закипать Иван Аркадьевич.

– А вы расскажите то, что можно, – посоветовала я. – Вдруг что помогу.

– Ты…? – обидно расхохотался Иван Аркадьевич и стукнул кулаком по столу. – Что ты там можешь помочь? Ты хоть бы свои дела порешала, сплошная головная боль от тебя! Только и слышу – Горшкова – то, Горшкова – сё…

– А всё-таки, – если надо, я умела быть настойчивой, как японский мастиф.

Иван Аркадьевич умолк и подозрительно уставился на меня.

Я тоже молчала и спокойно смотрела на него.

Мы еще пару секунд поиграли в гляделки. Наконец, Иван Аркадьевич вздохнул и как-то мгновенно ссутулился:

– Да пишут тут на меня, – хмуро начал он, доставая портсигар. – Конкретно копают. Из Москвы комиссия скоро приедет. Проверять будут. Чую, в этот раз не отбиться.

– А что именно будут проверять? – спросила я. – Мы же можем успеть подготовиться. Ну хоть частично. Вы скажите, в чём именно помогать надо? И как скоро приедет комиссия?

– Да что тут поможешь, – отмахнулся он и закурил, выпуская клубы дыма. – Там, столько всего… начиная от кучи документов, у нас просто эти бумажки никогда не велись. Кто же знал, что так будет? И заканчивая разными мероприятиями. Сроку – примерно полторы недели, если не меньше.

– Так, давайте конкретно, – сделала стойку я. – Какие мероприятия?

– Да хоть бы и такие, что международное взаимодействие у нас не ведется, – Иван Аркадьевич затянулся так, что от сигареты не осталось почти ничего. Столбик пепла упал на стол с бумагами, а микроскопический бычок он затушил в чашке с недопитым чаем, раздраженно подул на обожженные пальцы и продолжил, – понимаешь, у нас это никогда не велось. У нас объект. А им отчет надо! И плевать, откуда я это все возьму. Вот где я им за неделю найду иностранцев, согласую наверху, привезу сюда и проведу мероприятие?!!