Контр-революция формы

Прянуть, тмиться, никнуть, зыбля, взносить, с'единить, от'ята, отвесть, вершить, ведать и т. п.

И неизменяемые слова:

Ниц, во, древле, се, днесь, тож, и пр.

Многочисленны, конечно, примеры и штампованных слов; прилагательные:

Стозарный, сапфирный, рубинный, венчанный, багряный, пламенный, льдяной, трепетный, сиренный, хирамовый, пурпурный, лилейный, деканский, астральный, и т. д.

Глаголы:

Реять, лелеять, лелеть, роптать и др.

Поэтическая композиция появляется в результате единого акта творчества; естественно поэтому, что архаизм Брюсова сказывается не только на его семантике (Пергамы, фиал и пр.), не только на морфологии его языка (брег, пепл и пр.), но и на его синтаксисе.

Морфологически любопытны еще прилагательные, скопленные в книжке: я насчитал 65 случаев т. н. кратких окончаний; краткие прилагательные в большинстве своем являются архаистическими элементами современной речи; в поэзии же они служат все тому же формально-эстетскому консерватизму:

1) Светел рок, завиден жребий.2) Тень Стигийская меж нами окровавлена стоит3) Пред алтарем склонись, облачена.

4) Пью грозы дней земных, не менее,Чем прежде, пьян от нежных снов.5) В сонм тайный мудрецами принят,Суди всех глубже… и т. п.

Нарочитое и реакционное противопоставление поэтического языка языку практическому, языку живой социальной действительности сказывается самым резким образом на синтаксисе. Последний у Брюсова сплошь переделан на «древний» лад. Характерно, например, употребление частиц «ль» и «иль» вместо «или» и облюбование частицы «ли» (архаико-риторическая фигура) «ль» и «иль» встречается 35 раз, «ли» – 18 раз:

1) ………То бред ли,Вод ли ропот……2) В той выгнутости ль, в том изгибе ль…3) Иль вам, фантастам, иль вам эстетам. —4) Найду ль я вновь…

Всякий штампованный, т. е., взятый напрокат у прошлых времен эстетический прием неизбежно превращается в штампованную форму; отсюда такие например, начала строф (в разных стихотворениях):

1) Ты ль решил…

2) Не так же ль ты…3) Не ты ль…4) Не я ль…5. Иль не я…6. Это ль я…7. Я ль тот…

И т. д.

Поскольку в готовую форму приходится втискивать живой язык, постолько этот последний насилуется формой и, следовательно, извращается; получаются почти невозможные для произнесения фразы, ритмические сдвиги. (См. об этом: Крученых. Сдвигология): в строке —

«В той выгнутости ль, в том изгибе ль» – во второй половине налицо фатальный сдвиг: вместо «изгибе ль» читается «из-гибель». Такого рода результаты имеются и в другой подобной строке:

В слепительности ль, к катастрофе ль…

Вторая часть для самого невнимательного слуха звучит: «сто картофель». Еще:

И от воли ль твоей… —

читаем: «волиль» – поистине, невольный нелогизм.

Реакционность брюсовского синтаксиса может быть продемонстрирована еще на таких любимых его формах, как обращения и придаточные риторического характера; вместо использования практических ораторских приемов (см. напр., Маяковского), Брюсов так и сыплет ломоносовскими славинизмами: придаточные с «кто» и «что», обращения на «ты» и «вы», напр.:

1. Вам, кто в святом беспокойстве восторженно жили. —2. Путь, что народами минут,Жизнь, что была многодрамней.3. Ты, предстоящая, с кем выбор мой…4. Вы в гибелях, вы в благостях, вы в злобах,Таящиеся вопли, бреды, сны.5. Ты летящий с морей на равнины…

И т. д.

Ср. у Ломоносова: «О, ты, пространством бесконечный» и др. В результате такое обращение к Советской России:

Что ж нам пред этой страшной силой?Где ты, кто смеет прекословить?Где ты, кто может ведать страх.Нам – лишь вершить, что ты решила.Нам – быть с тобой, нам – славословитьТвое величие в веках.

Или такое описание поэтического творчества:

И се – я, тавматург, пред новой тайной.Клоню колена пред тобой, Поэт.

Здесь все показательно: и двойное «пред», и «тайна» и «се», и вверх ногами поставленный порядок слов.

А вот снова по поводу Октября: