Контрабанда и контрабандисты

О Якубовском много писали в газетах, в том числе и в Израиле. Там-то и заинтересовались его фигурой будущие похитители рукописей. Судя по материалам дела, среди организаторов похищения (предположительно) были супруги Лебедевы. До эмиграции Лебедев был хранителем рукописей в Публичке, его — жена проректором Первого медицинского института. В Израиле оба они оказались в трудном финансовом положении, перебивались случайной работой. Бывший проректор престижного петербургского вуза работала в Израиле даже санитаркой в психушке. Интерес к старинным рукописям, особенно к еврейским (дамасский свиток Торы, Философия каббалы и др.), проявили в Израиле коллекционеры. Предположительно одним из покупателей был Ицхак Зараок. С подсудимым они связались через его брата Станислава, гражданина Швейцарии. Накануне кражи из Публички Якубовский выезжал в Израиль на переговоры. В ноябре 1994 года в Петербурге высадился целый «десант» израильтян. На дело банду повел, по словам следователей, Лебедев, который знал, что часть окна хранилища библиотеки не защищена сигнализацией. Около 100 ценнейших книг вместились в четыре сумки и чемодан. Эти сумки они разместили на квартирах российских граждан, знакомой семьи евреев Горенбургов. Сами спокойно улетели в Израиль, сказав, что за сумками придут свои люди «от Саши или Бени». Но чего-то не рассчитали — именно хозяева квартиры, превращенной в склад, и выдали местонахождение краденых рукописей российской службе безопасности, узнав из газет о скандальном похищении. Причем в ФСБ их сперва принимать не хотели, всюду очереди, равнодушные чиновники. Но честные Горенбурги проявили настойчивость...

В одной из квартир была устроена засада. Якубовский, не зная о провале, отправил в эту квартиру шофера Ананьева, которого сопровождал охранник Ушаков с пистолетом. За транспортировку «щекотливого груза» Якубовский якобы пообещал им по 10 тысяч долларов. Отправляя своих людей «в поход», он соблюдал суперконспиративность, выходил на переговоры из офиса без охраны, информацию писал на листке, чтобы нельзя было подслушать, запустил в эфир псевдоним «Александр Васильевич» и т. п. И не зря, судя по всему.

Теперь его тогдашняя осторожность может сильно помочь ему на процессе. Ананьева в качестве посыльного Якубовский выбрал случайно — сначала планировал послать своего родственника Витебского, но тот накануне попал в аварию. Поэтому неудивительно, что Ананьев «раскололся» в госбезопасности и все рассказал. Для вывоза рукописей в Израиль· Якубовский решил использовать «дыру» в таможне аэропорта Шереметьево-2. До этого он вел переговоры с руководителем Ставропольской авиакомпании по фамилии Русских об организации спецрейса в Израиль из Ставрополя. Но от этого варианта в итоге отказался, хотя уже шли приготовления самолета. Все-таки решил идти через Шереметьево.

Готовясь к отбытию в Израиль, он заказал визу в это государство. И стал ждать возвращения водителя и охранника с рукописями. Но вместо них нагрянули неприметные ребята с красными книжицами, и Якубовский вскоре оказался в камере следственного изолятора номер один, известного под названием «Кресты». Здесь он как правоверный иудей надел кипу и пригласил для душевных бесед раввина. (Там же в «Крестах», если верить материалам второго уголовного дела, возбужденного против него, принял участие в истязании сокамерника.) Учитывая это обстоятельство, открытое демонстрирование своей национальной принадлежности, руководство городского суда поступило весьма этично передав «дело Якубовского» на рассмотрение судье Вячеславу Реммеру — единственному в горсуде с неславянской фамилией...

Напомним, Дмитрий Якубовский отрицает свою вину по всем статьям. Сам же судебный процесс несколько необычен — речь идет о преступлении, совершенном бандой иностранцев, а на скамье подсудимых сидит один Дмитрий Якубовский. В обвинительном заключении ему посвящено 20—25 процентов текста. Где остальные обвиняемые? Почему ни Израиль, ни Швейцария не выдали своих граждан российским властям?

«БОЖЬИ ЛЮДИ»

Кто знает, почему это небольшое кафе на Невском у Литейного окрестили «Сайгоном». Завсегдатаями здесь были мальчики с Невского и их стильные подружки. Его облюбовали, сделали своей «сходней» пескари-фарцовщики и прочая мелкота, еще не доросшая до серьезного конфликта с законом. Среди гонцов здесь можно было встретить и рыбку покрупнее. Свидание, встреча, коктейль в «Сайгоне» были своеобразной мерой престижа у определенного круга молодежи.

И вот однажды в вечернем, переполненном до тесноты «Сайгоне» появилась особа, выглядевшая здесь явно белой вороной. Она явилась... в резиновых сапогах! Ничуть не смущаясь, она деловито осведомилась у первого попавшегося завсегдатая:

— Который тут у вас миллионер?

— А вон в углу, солому жует, видишь? Распылитель! К тебе!..

Гостья подошла к молодому человеку с соломинкой в зубах и бокалом коктейля в руке.

— Ты, что ли, миллионер?

— А что? Садись...

Гостья присела за столик «миллионера». Ей тоже подали коктейль. А через месяц она стала Малышевой — женой Распылителя.