Контроль (СИ)

— Просто мне хочется, чтобы у тебя обо мне осталось чуть больше воспоминаний, чем одно платье.

— Глупый, — грустно улыбаюсь я и тянусь к нему через стол, чтобы погладить по щеке. Он ловит мою ладонь и целует. — Ты всегда останешься в моем сердце. Но давай я порыдаю потом, а пока пошли гулять!

Я поднимаюсь из-за столика, хватаю его за руку и тяну за собой навстречу приключениям, новым впечатлениям и этому дню. Последнему дню в раю. Я хочу запомнить Париж таким — солнечным, праздничным, с самым красивым мужчиной, который держит меня за руку.

Мы залезаем на Эйфелеву башню, любуемся панорамным видом города, гуляем и смеёмся, а потом долго целуемся прямо посередине улицы. Ни мне, ни Саше не хочется отправляться в аэропорт, но это неизбежность. Тот момент, которого мы оба боимся. И который оттягивать и дальше невозможно. Мы все же садимся в черный внедорожник, и он несет нас в аэропорт. Там снова очень быстрый паспортный контроль и опять небольшой частный самолет. Другой, но неуловимо похожий на тот, на котором мы прилетели сюда. Шампанского я не хочу, но сразу же после взлета перебираюсь к Саше на колени и сворачиваюсь там клубочком. Вдыхаю его запах, прислоняюсь к горячему телу и чувствую на глазах слезы.

Мы молчим, он прижимает меня к себе и гладит по волосам. Нам не нужны слова, мы прощаемся.

— Не провожай меня из аэропорта, хорошо? — прошу я. — Так будет лучше.

— А как ты добреешься?

— Как все смертные, на такси.

— Мне не нравится эта идея.

— Саш, — вздыхаю я. — Ты ведь понимаешь, что я возвращаюсь в свою жизнь. Там такси роскошь. Я стану ездить на них, когда нельзя добраться на автобусе или метро. На автобусе, метро, пригородных поездах я буду ездить чаще. Я продолжу жить в общаге и летать эконом классом.

— Решено, — отстраняется он. — Я тебе покупаю машину и квартиру. На права сдашь у моего инструктора.

— Ты с ума сошел? — устало спрашиваю я. — Не омрачай наши безумные выходные деньгами.

— Я просто не хочу тебя отпускать, — признается Саша. — Я понимаю, что должен и сделаю это, но… я ведь могу о тебе заботиться, помогать.

— Нет, не можешь. — Я качаю головой. — Иначе мы не отпустим друг друга и рано или поздно обо всем узнает Ник. У нас был уговор.

— Даш… — Он прижимается лбом к моему лбу, стискивает в объятиях и говорит. — Но я тебя очень прошу, если когда-нибудь в твоей жизни случится ситуация, когда тебе будут нужны деньги. Неважно когда, сейчас или через десять лет обещай, что ты позвонишь мне.

— Саш… — начинаю я.

— Я не прошу больше. Мне нужно, чтобы ты понимала, у тебя всегда есть я. Я всегда могу помочь. Просто знай.

— Хорошо… — соглашаюсь я, просто надеясь, что никогда в такой ситуации не окажусь. Но, кажется, его это успокаивает, и он отпускает меня из объятий и из жизни. Наш самолет идет на посадку и нас просят пристегнуть ремни.

Глава 17

Я не позволяю Саше меня проводить, и даже поцеловать напоследок. Мне слишком больно. Настолько, что кажется не могу дышать. Когда сажусь в такси, которое он не позволил мне оплатить, чувствую, будто отрываю от себя нечто очень важное. Мои чувства и разум никогда еще не были в таком раздрае. Я понимаю, что мы поступаем правильно, но с другой стороны, почему, если мы так хотим быть вместе, мы должны через силу держаться на расстоянии друг от друга? Потому что Ник испытывает ко мне какие-то чувства? А как же наши чувства? Неужели мы не заслуживаем любви?

Как-то получается сдержать слезы и сохранить лицо, пока Саша смотрит вслед, но потом меня накрывает, и всю дорогу до общаги я рыдаю, не в силах остановиться и по приезду еще долго сижу в машине и пытаюсь успокоиться, потому что время девять вечера и на крыльце собрались курильщики. Несколько лиц мне знакомы. Не хочу, чтобы меня видели в таком состоянии. Решаюсь выбраться, только когда все уходят. Расплачиваюсь с понятливым таксистом и направляюсь в комнату, пошатываясь, словно пьяная и молясь, чтобы никто не попался по дороге.

Мечтаю, чтобы Машки не оказалась дома. Ну, может же она пойти на свидание или в клуб. Или к бабушке уехать в глухую деревню на Волге — собиралась же! Но нет, плохая бы она была подруга, если бы уехала, зная, в каком состоянии я вернусь.

Машка валяется на кровати, а рядом на тумбочке стоят две бутылки вина и миска свежей клубники, а так же криво порезанный сыр на пластиковой тарелочке.

— Даш? — встревоженно бросается ко мне подруга. — Ты как?

— Плохо, — признаюсь я и кидаюсь в ее объятия.

— А я ведь говорила тебе, что эти выходные — плохая идея. — Подруга отстраняется и укоризненно смотрит на меня. — До тех пор, пока ты не согласилась на предложение Саши, хотя бы не рыдала в три ручья.

— Ты ничего не понимаешь, — всхлипываю я. — Я была так счастлива, что, даже зная, насколько мне будет больно потом, ни за что бы не отказалась от этих дней, которые принадлежали только нам. Мне было хорошо с ним, Маш. Очень.

— Ну лекарство от разбитого сердца у нас есть. — Подруга указывает на бутылку. — Сейчас тебе полегчает, ты немного успокоишься и расскажешь мне все-все. Хорошо?

— Хорошо, — соглашаюсь я и падаю на кровать.