Контролер

– Сколько здесь?

– Сто миллионов.

– Как читается по-китайски?

– «И».

– Ни хрена ты, переводчик, не знаешь. Я, чтоб ты знал, навел справки, – он достал из кармана блокнот. – «И» по-китайски значит «один». Расскажу твоим в части, засмеют.

– Расскажи. Только в китайском языке полно слов, которые читаются одинаково, а пишутся по-разному, а потому имеют разное значение. К примеру, знаешь слово на букву «х» из трех букв всего?

– Ты имеешь в виду?..

– Совершенно верно. Так вот, по-китайски так звучит слова «собрание», «серый», имеется в виду цвет, а также «возвращаться», «уметь» и многое, многое другое. Такой вот язык.

– В словаре посмотри, – просипел особист.

– А зачем, и так все ясно. Вот сюда глянь, – и указал на иероглифы в рамочке. – Знаешь, что здесь написано?

– Нет.

– Написано, что данная банкнота имеет хождение в потустороннем мире и принимается во всех его банках. Теперь понял, что это такое?

– Ы-ы-ы, нет.

– Это, – ритуальные деньги, кладутся в гроб при погребении, чтобы на том свете прикупить, чего понадобится.

– Выходит...

– Совершенно верно, на первое время покойничку этой мелочи хватит, а потом родственники еще подвезут.

На особиста стало жалко смотреть. Он явно нарушил основной закон спецслужб и поспешил доложить об успехе, еще его толком не достигнув. Опасная это штука, такая торопливость: высокое начальство, заслушав доклад подчиненного, успевает порадоваться сопричастности к результату и в случае облома чувствует себя оскорбленным и где-то даже обворованным.

– Но ведь все равно, это документ строгой отчетности.

– С каких пряников? Печатается, что б ты знал, в обычных типографиях и продается где угодно.

– А-а-а... – протянул тот. – А ты откуда знаешь?

– А-а-а где я, по-твоему, служу? И потом, недавно такие бумажки по телеку показывали.

– Где?

– Где-где, в «Клубе кинопутешественников».

– Ладно, – и сунул Волкову под нос документ. – Подписывай.

– Не буду.

– Как это?

– Так это. Никаких таких тайн я от тебя не узнал, значит, и писать нечего.

– Тогда так, – Шишкин выпрямился и принял стойку «Смирно». – Товарищ лейтенант, предупреждаю в устной форме, что полученные вами сведения...

– Все ясно, – Сергей потянулся к сейфу и сделал вид, что очень хочет его открыть. – Если у тебя все, то извини, работы накопилось, ты не поверишь, до утра не управиться.

Шишкин побросал документы в чемодан и походкой каменного гостя пошел к выходу. Волков запер дверь кабинета и, посвистывая, понесся на доклад командиру.

Капитан закрыл за собой металлическую калитку и направился к ожидавшему его служебному автомобилю. Не успел пройти и тридцати шагов, как двухэтажное здание, издали напоминавшее детский сад, буквально подпрыгнуло и из всех открытых по случаю летней жары форточек донеслось лошадиное ржание: разведка радостно приветствовала очередной успех «соседей». К слову сказать, те на их месте, поступили бы точно так же. И поступали...

– А теперь этот дятел видит всех насквозь... – закончил повествование Сергей.

Все заржали, причем Шабалин громче всех. Привык он там, на кораблях, громко смеяться, перекрывая шумы бурь и штормов.

– А что было потом? – спросил Коваленко.

– Ничего не было, до сегодняшнего дня я этого Шишкина-Елкина-Палкина не встречал.

– Я не об этом, командир. Что случилось в той части потом?

– А я почем знаю? Меня через две недели после этого вернули назад. Когда в самолет садился, рыдал от счастья.

– Почему?

– Да потому что я там едва не спился, дотошный ты наш.

В ресторане все было очень мило, только дорого. Поэтому господа офицеры вместо ранее намеченных двух килограммов водки заказали только один. И по салатику «Оливье» на брата. Быстренько все выпили и съели, после чего засобирались домой.

– Может, еще по граммульке? – предложил Марецкий. – Я тут одно место знаю, там шашлыки классные готовят.

– Небось, дорого? – строго спросил Шабалин.

– Нет.

– Тогда лично я – опять за. Давай сходим, командир, исключительно по чуть-чуть.

– Давай, командир, – заныл Коваленко. – Очень кушать хочется.

– Ну, разве что по чуть-чуть, – согласился Волков.

Водка в «одном месте» оказалась хорошо охлажденной и, вроде, не «левой», а шашлыки – просто классными, только вот, толком поесть их не получилось. К Сергею пристал как банный лист какой-то жгучий брюнет и принялся тыкать немытым пальцем в ордена на груди.

– За что железки, гоблин? – орал он. – За то, что убивал мой народ? – если учесть тот факт, что его народ уже почти лет десять как вышел из состава Союза и с тех пор независимо процветал с последним хреном без соли, товарищ явно нарывался.

– Нужен нам сто лет твой народ, – вежливо сказал Шабалин. – Уйди куда-нибудь, дай людям посидеть спокойно.

– Ах, тебе мой народ не нужен! – и оскорбленный джигит что-то гортанно прокричал.