Контрреволюционный заговор Имре Надя и его сообщников

«…в кратчайший срок обеспечить полную реабилитацию кардинала Йожефа Миндсенти и других репрессированных духовных лиц, а также возвращение этих лиц на церковные посты в кратчайшие сроки».

Секретарь Золтана Тильди Золтан Хамори в своих записках отмечает, что 31 октября из провинции позвонил по телефону майор Палинкаш, происходящий из рода маркграфов Паллавичини, и сообщил, что Миндсенти освобожден. Тильди дал ему указание привезти Миндсенти в Будапешт и поместить его в кардинальской резиденции в Дворцовом районе. Далее в записках Хамори говорится:

«…Тильди посетил Миндсенти в его резиденции. Его сопровождали Малетер и Янош Керестеш. Это посещение Тильди носило характер визита вежливости»…

Тем самым Имре Надь еще раз грубо нарушил Конституцию Венгерской Народной Республики, самочинно реабилитировав Миндсенти.

Документ о реабилитации гласит:

«Венгерское национальное правительство констатирует, что судебный процесс, начатый против кардинала Йожефа Миндсенти в 1948 г., не имел никаких законных оснований. Обвинения, предъявленные ему тогдашним режимом, были несостоятельными. На основании этого Венгерское национальное правительство объявляет все меры по лишению прав кардинала Миндсенти не имеющими законной силы, вследствие чего кардинал может неограниченно пользоваться всеми гражданскими и церковными правами. Премьер-министр Имре Надь».

Нельзя пройти мимо, более того, необходимо особо подчеркнуть то место текста, подписанного собственноручно Имре Надем, где говорится: «…обвинения, выдвинутые против него тогдашним режимом …» Какой режим имеется в виду? Режим 1949 года! Имре Надь, таким образом, недвусмысленно отмежевался от «старого» режима, от режима народной демократии, так как он желал другого режима!

И в этом он считал своим соратником и политическим партнером Йожефа Миндсенти, по поводу освобождения которого Венгерское телеграфное агентство 31 октября 1956 г. сообщило:

«Население села Ретшаг первым могло приветствовать освобожденного из заключения кардинала, который, отвечая на приветствия, сразу же сказал: – Дети мои, я буду продолжать то, на чем мне пришлось остановиться восемь лет тому назад!»

После такого заявления он получил возможность дважды выступить по венгерскому радио, руководимому тогда Гезой Лошонци.

На следующий день, 1 ноября, Миндсенти сделал краткое заявление по радио и объявил:

«…я изучаю обстановку, и в ближайшие два дня обращусь к нации с пастырским словом о путях развития страны».

И действительно он изучил обстановку…

Общеизвестно, что Миндсенти имел давние связи с капиталистическим Западом, в свое время он лично побывал у нью-йоркского архиепископа Спеллмана и у Отто Габсбурга. Сотрудница эмигрантской газеты «Уй Хунгария» графиня Беатриса Сеченьи, побывавшая во время контрреволюции в Венгрии, пишет о том, что ей рассказал секретарь Миндсенти:

«Хотя в городе почти не работает телефонная связь, а с провинцией ее вообще нет, но сегодня утром мы уже говорили с Вашингтоном, и слышимость была такой хорошей, как будто разговор велся где-то по соседству»… По какому делу мог звонить только что освободившийся Миндсенти в Вашингтон, да еще дважды? Западно-германская газета «Дейче вохе» рассказывает о пресс-конференции, проведенной Миндсенти 2 ноября, где в присутствии западных корреспондентов кардинал обратился к Западу с открытым призывом оказать политическую помощь и поддержку. Затем газета пишет:

«Перед интервью он говорил по телефону со своим бывшим сотрудником, патером Ясовски, живущим ныне в Сан-Франциско. Через него Миндсенти направил личное послание президенту Соединенных Штатов, прося его поддержать венгерский народ в его освободительной борьбе и дать указание открыть австрийскую границу в целях поставки оружия и материалов»…

Мы уже упомянули, что в момент освобождения в качестве информатора и советника Йожефу Миндсенти был предоставлен патер Вечей, присланный радиостанцией «Свободная Европа». Но за четыре дня между своим освобождением и бегством в американскую миссию Миндсенти установил еще более тесную связь с империалистами. Полную картину этого, а также всей политической концепции Миндсенти дают показания его секретаря, д-ра Эгона Альберта Турчаньи.