Конверт, кукуруза и заброшенная больница

И второй раз за столь короткий срок Даниил испытал странное чувство, будто бы попал в другое измерение. Больничный корпус, в котором располагалось неврологическое отделение, видимо, был построен одним из первых в этом городке. Сразу после второго ряда входных дверей, полицейский очутился в квадратном холле с широкой лестницей в центре. Направо и налево двумя крыльями уходил коридор с низеньким серым потолком. Но вот в чем была первая странность! Если левое крыло было вполне себе чистым и даже едва освещенным сверху допотопными светильниками, то правое крыло было надежно забаррикадировано листами пятнистой фанеры и поставленными вертикально панцирными матрасами от старинных железных кроватей. Со старой штукатурки стен, с квадратного плафона потолка из больничного полумрака совершенно живыми глазами глядели на полицейского строгие лики ангелов. Ни люди, ни хронос не жалели их. Вся поверхность росписи была безжалостно изрешечена странными неглубокими отверстиями, как от мелких пуль. Многие фрагменты стены и потолочного свода были утрачены, будто вырваны железным ковшом до самого основания, до красной кирпичной кладки. Но даже та часть изображения, которой удалось уцелеть в неравной битве с человеками и временем, была исполнена торжественности и света. Будто тихая музыка исходила от стен.

– Чем могу вам услужить, господин офицер? – негромкий мягкий звук голоса заставил Даниила быстро обернуться. К своему стыду он должен был признать, что совершенно не услышал приближения низкого бородатого человечка в белом, не по размеру широком халате.

– Доброй ночи. – Так же негромко ответил незнакомцу Гирс. – Я так понимаю, вам уже позвонили из главного корпуса.

– Конечно. – Кивнул человечек, достал из кармана самое что ни на есть настоящее пенсне, нацепил на нос. – Полагаю, вы не очень этому рады.

– Почему вы так решили?

– У вас досадливо дрогнули кончики губ, когда я приветствовал вас. Разрешите представиться. Я заведующий этим отделением. Мамонтов Рудольф Петрович. – Доктор вдруг растерянно потрогал пальцами воздух, будто решая в уме задачку. – В полиции принято пожимать руку?

Вместо ответа Даниил протянул Мамонтову ладонь:

– Инспектор Гирс. Даниил Владимирович.

– Ого. – Чуть улыбнулся доктор. – Я много слышал о вас. Неожиданно приятно! Что привело вас к нам, в наш Богом забытый угол? Чем провинилась перед полицией наша старая санитарка?

– Это я сейчас как раз и пытаюсь выяснить. – Уклончиво ответил Даниил. – Где мы можем поговорить?

– В моем кабинете. Следуйте за мной. – Мамонтов повернулся к полицейскому спиной, едва слышно пробормотав, – подумать только, сам Гирс….

Очень тихо, не издавая ни звука, заведующий отделением шел по полутемному коридору. Третья дверь по правую руку оказалась полуоткрытой. В образовавшуюся щель на пол коридора падал голубоватый луч от лампы. Полицейский и доктор вошли в комнату.

– Хорошо у вас. – Чуть поднял бровь инспектор. – По-домашнему.

– Это, видимо, оттого, что это и есть мой дом. – Снова улыбнулся Мамонтов. – И был им долгие годы.

Кабинет, и вправду, был примечательным. Большие тяжелые шкафы были завалены книгами, странными игрушками, папками с полустертыми надписями. Громоздкий письменный стол был, скорее всего, ровесником дому. Вместо одной из подломившихся ножек под грузной тумбой лежали два синих тома книги, в прошлом столетии печатанной на немецком языке.

На столе, помимо бумаг, книг и настольной бронзовой лампы в виде рыбы, глотающей свой хвост, стояло еще с десяток небольших фарфоровых фигурок. Небольшой монитор включенного компьютера отбрасывал на суконную столешницу синий блик.

– Мейсен. – Негромко произнес Даниил.

– Что, простите? – не понял доктор.

– Вот эта фигурка. Фарфоровая фабрика Мейсена. Девятнадцатый век.

– Что вы говорите. – Поправил пенсне Рудольф Петрович. – Я не знал. Но очень люблю ее, независимо от ее возраста и стоимости.

– Понимаю. – Чуть слышно отозвался Гирс.

– Присаживайтесь, где вам будет удобно.

Полицейский опустился в странное жесткое кресло, обтянутое холодной толстой клеенкой. Но, несмотря на кажущуюся неприветливость вертикальной спинки и сидения, сидеть на нем оказалось удобно.

– Итак…. – поторопил его Мамонтов. Было видно, что маленький доктор сгорает от любопытства. Он присел на краешек своего стула, руки сложил на коленях, как примерный ученик.

– Итак. Как вы думаете, имела ли основания ваша санитарка, Зинаида Евсеевна Рыльцова, утром этого дня не выйти на работу в свою смену?

– Думаю, что, несомненно, имела. – Не очень, однако, уверенно ответил Рудольф Петрович. – Не в правилах бабы Зины прогуливать рабочие часы без уважительной причины. Это, знаете ли, нынешняя молодежь иногда грешит этим. А Зинаида Евсеевна – человек другого менталитета.

– Расскажите мне про нее.