Копья летящего тень

— Не сочтите за лесть, коллега, но мне доставляет истинное удовольствие наблюдать за вашей работой, — не остался в долгу Макаров.

— А еще лучше — выпить водочки, пока она там не закипела, — вставил я не в унисон и не по теме первое, что пришло в голову, лишь бы прервать их взаимные «реверансы».

— А что, по рюмочке-другой нам очень даже показано, особенно по субботам, — подхватил Михалыч.

Мы уже входили в подъезд.

Как пес, попав в незнакомую обстановку, долго и осторожно принюхивается, так и Карасев, смешно вытянув короткую шею и наклонив голову набок, словно прислушивался-приглядывался к происходящему в квартире, к стенам, потолку, коврам, мебели.

— М-да, батенька, у вас тут как Мамай прошел.

— В каком смысле? — сделал я вид, что не понимаю, о чем речь. Хотя, собственно, никакого вида делать и не надо было, я действительно не понимал, что происходит в моей квартире, почему встревожены мои приятели — уважаемые врачи.

— Полагаю, Леонид Иванович уже кое-что сказал вам, — испытующе посмотрел на меня Карасев.

— Нет, не успел, — пришел на выручку Макаров, избавив меня от необходимости лгать, — я сразу же попросил Ивана позвонить вам, потому что для меня здесь много неясного.

— Да-да-да, — застрекотал Михалыч, вероятно, обдумывая: есть ли во фразе Макарова ирония, или же ее там нет. — Да-да-да… неясного и темного…

— А мне-то кто-нибудь что-нибудь скажет? — вполне искренне возмутился я. — Квартира-то моя, жить тут мне, а я, выходит, ничего не знаю?!

— Ну, особо знать и нечего, — профессионально заулыбался Карасев, — вы подверглись психическому нападению. Обыкновенная вампирическая атака на ваше биоэнергетическое поле. Слышали о вампирах?

— В общих чертах, — развел я руками, — кровь сосут по ночам…

— Это другие, — оборвал меня Карасев, беря за локоть и увлекая на кухню. — Где тут обещанная водочка?

Наверное, как раз про таких врачей сочинены самые страшные анекдоты: о соленом огурце во время операции и прочие. А может, давал себя знать опыт: отвлечь пациента, успокоить, представить случившееся обычным, не стоящим нервов, делом.

За столом, нахваливая принесенные Макаровым салаты, Георгий Михайлович продолжал рассказывать об энергетических вампирах, или, как он по-научному называл их, саперах; при этом подчеркивалось, что вампиризм чаще всего — явление неосознанное: просто эти люди, не желая подпитываться из окружающей среды, от земли или космоса, воруют жизненную энергию у других. А те, у кого они эту энергию крадут, называются, соответственно, донорами.

Но есть и осознанные, умышленные воры — истинные злодеи. Выбрав жертву, обладающую значительным потенциалом, такие вампиры могут даже разорвать чужую энергетическую оболочку. Тогда они способны вычерпать всю энергию или через раппорт-психический кабель, или через направленный поток; а в результате человек теряет силы, заболевает и нередко даже умирает.

— Так вот, мой дорогой, к вам это тоже имеет некоторое отношение, — не переставая жевать, продолжал Георгий Михайлович, — в том смысле, что вы и ваше жилище подверглись подобной атаке. Более того — ауру слизывали даже с вещей: к примеру, кресло, диван, или вот этот чайник — почти «лысые», без «короны». Как вы думаете, Леонид Иванович, что бы это значило? Такого обычно не бывает…

— Я тоже в затруднении, — не сразу ответил Макаров, — но определенно ясно, что, во-первых, акция была сознательной, и, во-вторых, пока мы оба здесь, надо попытаться выстроить защиту. Кажется, Ивану есть о чем нам сказать…

После моего рассказа о вчерашнем вечернем случае Михалыч сразу возбудился, жестикуляция его стала резкой, фразы — отрывистыми. Я даже улыбнулся, глядя на него: так в мультфильме изображали мангуста, узнавшего о присутствии в комнате кобры.

— Да, защита — это безусловно, вы правы, Леонид Иванович. Будем делать оболочку.

И тут же обращался ко мне:

— Вы точно помните вспышки и хлопки? Ну, когда машина уезжала?

— Да, — едва успел сказать я, как Карасев уже продолжал, обращая свою мысль к коллеге:

— Похоже на внезапный обрыв потока, неожиданный для самого сапера…

— Похоже, — согласился Макаров, — но такого ведь не бывает: чтобы из машины, на расстоянии, через стену — и «слизывать корону» кресла…

— Знаете, батенька, нам и в голову не приходит, что бывает на свете… Это напоминает мощный направленный вакуумный отсос. Но вот вопрос: почему именно из этой квартиры? Вы-то сами что думаете об этом, почему вы молчите? — вдруг обратился он ко мне, словно я мог вставить хотя бы слово в его стрекотанье.

— Помилуйте, Георгий Михайлович, куда мне в ваш калашный ряд? Я ведь в этом ничего не понимаю.

— Тогда сосредоточьтесь и ответьте на несколько вопросов. Ну, для начала: много ли было у вашей покойной тетушки друзей?

— Много. А при чем тут, собственно, тетка?

— Так, — не обращая внимания на встречный мой вопрос, продолжал он, — а врагов?

— Н-не знаю, — замялся я, действительно не зная, что ответить, — наверное, как у всех, были, но я не знаю…