Копия Афродиты (повести)

Мотоцикл поставили на подножку, сами сели на бровку, опустив ноги в кювет.

— Послушай, Витька, — начал разговор Гришка. — У Певня, оказывается, есть новый мотоцикл.

— Ну?!

— Сам видел. Ржавеет в сарае.

— Понятно, ржавеет… Он же начальство, на «уазиках» раскатывает. Зачем ему пылиться на мотоцикле. А ты бы попросил: вдруг продаст?

— А шуршиков где взять?

— Каких шуршиков?

— Ну, рублей, денег… Были бы у меня — в магазине бы купил.

— А-а…

Помолчали. Повздыхали. Каждый думал о своем. Небосвод прочертила яркая звезда и, не долетев до земли, исчезла.

— А ты попроси Оксану… Пусть даст покататься, — посоветовал Гусак. — Ты же ей услугу делаешь, а она что? Да и полезно для мотора прогнать его туда-сюда.

— Как-то неудобно, — стушевался Гришка.

— Неудобно воровать, — сказал Витька. — А просить… Подожди — идея… А если на пару деньков и стянем. Думаешь, Петр Саввич заметит?

— Не иголка… Но об этом не смей и думать… На ворованном я ездить не буду…

— А если…

— Да ты знаешь, какая там собачища… Пантера… Тигра…

— Подумаешь, тигра! Собаку можно успокоить. Помнишь, как прошлым летом…

— Не можешь, чтобы не навредить, — с укором сказал Гришка.

— Ах, так, — обиделся Витька. — Тогда ходи на своих двоих. Интеллигент! Ты хочешь, чтобы и волки сыты были и овцы целы… Так не бывает… Пусть эта цаца сама тебя возит…

Витька вскочил на мотоцикл и, рванув с места, скрылся в темноте.

9

«…Спотыкаясь на выбоинах, я в темноте шел домой, а перед глазами маячил образ Витьки: коротковолосого, длинноносого, маленькие рыжие усики будто приклеены к верхней выпученной губе. Круглые медовые глаза, широко посаженные на узколобом лице, бегают, как затравленные зайчата. Гусак вылитый… А в ушах моих словно застрял его вкрадчивый голос: стянем… К чему это он сказал? Знаю, он не воришка. Да и за свои семнадцать лет я тоже, кроме мелочи из маминого кошелька, на мороженое, ничего больше не крал. Да и то признавался, когда мать припирала к стенке. Но чтобы мотоцикл?! А не специально ли Витька подсунул мне эту идею? Скажем, чтобы отвязаться от меня. Очень может быть. Во-первых, я после этого у него не буду просить покататься, во-вторых, он свободен теперь от того, чтобы возить меня в Дубиловку. Ах, хитрец…

Чтобы меня не мучили сомнения, я решил выяснить обстоятельства до конца. Витька уже готовился ко сну, но на мой зов на улицу вышел сразу.

— Чего тебе еще? — спросил недовольно.

— На всякий случай заправь завтра полный бак бензина.

— Зачем?

— Может, придется перелить в другой… Если, конечно, ты не отказываешься от своей идеи.

— Все же решился? — страшно удивился Гусак.

— Спокойной ночи! — я молча на прощание махнул рукой и оставил Витькин вопрос без ответа.

Не знаю, насколько спокойная ночь была у Витьки, а я, лежа в постели, долго обдумывал свой предстоящий разговор с Оксаной. Гусак, конечно, был в чем-то прав. Я Оксанке ежедневно должен помогать готовиться к экзаменам. Но почему я должен пешком отмеривать несколько километров туда и обратно, если у нее без дела валяется в сарае транспорт? Будет хорошо и очень справедливо, если Оксанка попросит отца, чтобы на время дал мне мотоцикл. Тем более что права у меня есть и технику я очень люблю. Попользуюсь недельку-две и верну. Отец, разумеется, согласится. Не может не согласиться, если дело идет о таком серьезном будущем, как институт…

Утром мать спросила меня: правда ли, что я готовлюсь поступать в мединститут? Я подтвердил, что почти правда, но еще не окончательная. А в душе подумал о том, что если Певень откажет в мотоцикле, наверное, брошу помогать его дочке, а сам попробую в журналистику. Мать, услышав мое «почти», недовольно сказала:

— Не будет из тебя человека.

— Это почему же? — серьезно удивился я.

— Нет у тебя своего ума. Тобой как хотят, так и вертят.

Я вначале не придал этим словам значения, а затем до меня дошло. А права она, мать. Захотелось Оксанке изменить мое решение, я согласился. Подсунул Витька идею стянуть мотоцикл, я чуть не ухватился за нее. Может, я и в самом деле такой безвольный?

В двенадцать часов почтальонша принесла газеты. На последней странице в одной из них я увидел таблицу розыгрыша. Как я ее ждал! Как назло, забыл, где положил лотерейные билеты. Перерыл весь шкаф, стол, сервант… Нашел их в книге Дейла Карнеги. Моего кумира, учившего, как сделать жизнь интересной. Учить, конечно, одно, а делать — совсем другое… Я стал поспешно сверять номера и серии, мне казалось, что вот-вот я стану самым счастливым и свободным человеком. Цифры шли впритирку… Но вот остался последний билет… Я разочарованно посмотрел на него, разорвал на мелкие кусочки и выбросил в мусорное ведро… Вариант «б» не проходил…

Выход оставался один: мотоцикл Петра Саввича Певня».

10