Копия Афродиты

Вырытая яма достигла почти метровой глубины. Ребята сели прямо на выброшенный мерзлый грунт, опустив в яму ноги, и смотрели на открывшийся рисунок-чертеж. Пот струился у обоих по лицам, и они его непроизвольно вытирали рукавами.

— Что будем делать? — нарушил молчание Санька. — Это же… открытие!

— Много знаешь, — сказал Степка. — Может, здесь таких открытий — через каждый камень.

— Может, — согласился Санька. — Буквы-то, видишь, — старинные, — начал строить догадки. — Да и камень осел почти весь в землю. Понял? На нем этот ребус, я думаю, выбивали тогда, когда он был наверху. А какой он величины — мы и сами не знаем. Будем копать глубже?

Степка посмотрел на перепачканные руки, на кучу мерзлой земли.

— Нет. Не вижу смысла. По идее — здесь сказано все. Надо только разгадать. Давай снимем копию чертежа. Вода ведь заполняет яму.

Степка вытер насухо руки, взял тетрадку. Пошарил по карманам, растерянно посмотрел на друга.

— Карандаш есть?

— Нет.

Степка, ничего не говоря, достал из коробки спичку, начал ее слюнявить и переносить на чистый листок схему-чертеж с камня. Получалось у него это ловко, быстро и точно. Санька удивлялся, что так просто можно выйти из положения, не имея ни ручки, ни карандаша. Да, Степку упрекнуть не в чем. На всякие выдумки он мастер.

— Замеряй длину каждой детали рисунка, — приказал Степка.

— Как? — удивился Санька.

— Используй листья осоки. Приложи к линии и отрежь… Только запоминай, чтоб не перепутать… И забери с собой.

— Зачем?

— Надо.

Когда все измерения были сделаны, ребята засыпали вырытую яму, утоптали, сверху прикрыли травой. Чертеж на камне снова скрылся в земле.

На улице было светло. Но солнца не видно. На небе сгущались тучи. Подул сильный холодный ветер. Собиралось на дождь.

Друзья вприпрыжку побежали домой.

5. УГОВОР: МОЛЧАТЬ!

Первые крупные капли холодного дождя нагнали друзей у порога. Только успели закрыть за собой дверь, как колючий ливень хлынул на тундру. Бешеный ветер разметывал струи воды, сплошным потоком заливая окно. Деревья и кустарники, будто спасаясь от гнева природы, прижимались к земле. Казалось, что за горами взбунтовался океан. Доносился стон ветра, гул, сплошной водяной поток хлестал по крыше. Ребятам стало не по себе.

Немного погодя они переоделись, промокшую одежду повесили на растянутые в коридоре веревки и улеглись на раскладушках.

— Хорошо, не застал ливень на открытом месте, — сказал Степка.

— Лучше бы застал, — не согласился Санька. — Почувствовали бы всю прелесть тундры на своей шкуре.

— Это нетрудно: высунься только за порог. И как они работают на буровой?

— Привычка.

Степка взял в руки чертеж, долго рассматривал его, затем встал, присел к столу.

— Надо определить масштаб чертежа.

— Нет линейки, — сказал Санька. — Может, поискать в комнатах?

— У меня есть.

Степка вырвал из тетради два средних листа и стал делать шкалу линейки. Только теперь до Саньки дошло, что каждая клетка в тетради полсантиметра и, выходит, никакой проблемы с линейкой нет. Сделав разметки, Степка стал измерять куски осоки и наносить их длину на чертеж. Сверху над линиями написал «а» и эту странную «ижицу». Санька поразился точности копии рисунка.

— Что же дальше? — спросил он.

— Дальше уговор: молчать! Пока никому ни слова. Считай, что это — наша тайна. А теперь ляжем и подумаем.

— Согласен, — сказал Санька.

Но Степка не лег. Он снова уставился в листок. Морщил лоб, что-то мучительно обдумывал и, наконец, заговорил:

— Первая буква из старославянского алфавита — «аз». Значит, переводу она не подлежит.

— Как сказать, — не согласился Санька. — В старинном алфавите есть буквы, обозначающие целые слова. Например, «глаголь», что значит «речь»… Или в китайском… Там, например, иероглиф означает целое предложение…

Степка удивленно смотрит на Саньку, тяжело переводит дыхание.

— И откуда тебе это известно?

— Вспомнил.

После некоторого молчания Степка продолжает:

— Мы сейчас тоже произносим: бэ, эм… На листе их можно проставить, как две буквы: Б и М. Верно? Так и в старину… Не писали же тогда «глаголь»… А писали «Г».

— Верно, — согласился Санька.

— Тогда думаем дальше: с «аз» — ясно. Это «а». Вторая — «ижица-игрек». Математическая задача, что ли? Если учесть этот знак бесконечности… От «а» к «ижице» через бесконечность… Странно… А может, это и не «ижица»? Я, честно говоря, и всех букв старославянского алфавита не знаю.

— Я тоже, — виновато признался Санька.

— Значит, зашли в тупик. А что делает человек, зашедший в тупик? — сам с собой начал разговаривать Степка. — Ищет выход. Где же он, выход?

— Надо найти старославянский алфавит, — неуверенно подсказал Санька.

— Здесь, в тундре? — удивился Степка.

— Может, показать Елизавете Петровне?

Степка презрительным взглядом смерил с ног до головы лежащего на раскладушке Саньку, посмотрел ему в глаза, покачал головой:

— Вот так угов-о-о-р!