Копия Афродиты

На улице ливень немного успокоился. Ветер стих. Вскоре в домик вошла Елизавета Петровна в дождевике, а с ней — молодой парень, по годам, казалось, чуть старше ребят. Он бесцеремонно вошел в комнату, поправил двумя руками мокрые полы пиджака и представился:

— Олег Рапопорт: инженер-механик.

— И ваш непосредственный руководитель практики, — добавила Елизавета Петровна, — кстати, он у нас и за врача. В армии санинструктором служил. Но кое в чем разбирается не хуже дипломированного.

— Сейчас все разбираются в лечебной практике, — улыбнулся Олег. — Другие — и врача за пояс заткнут народными способами лечения. Так и чешут по Авиценне. Но будем считать, что это — шутка. Если у вас, ребята, будет что не в порядке, сразу ко мне…

Степка пригласил гостя присесть. Олег сел. Но разговор не клеился. Ребята рассматривали пришедшего, а он, казалось, и сам не знал, с чего начать разговор с незнакомыми людьми.

— Вы из Беларуси? — наконец спросил он.

— Да, — в один голос ответили друзья.

— Я тоже из тех мест, — сказал он. — Из Высогорска. Слыхали?

— Да.

— Дед там открывал залежи калийных солей. Отец — добывал. А я, после института, попросился сюда, на север. Так сказать, по семейной тропе. Искать неизвестное.

Ребята с интересом смотрели на парня. Когда же он это успел закончить институт? Да еще и армию отслужить! На вид ему дашь лет двадцать, не больше…

— А что вы здесь ищете? — не удержался Степка.

— Об этом вам лучше расскажет Елизавета Петровна. Наше дело маленькое — мы следим, чтобы бур вгрызался в землю все глубже и глубже. Сейчас мы уже ковыряемся на глубине десять тысяч метров.

— Не может быть! — поразился Степка.

— Может. Ищем апатито-нефелиновые руды.

Что такое апатито-нефелиновые руды, ребята и слыхом не слыхали. И разговор снова прекратился. Олег вызывал такую доверительность, что Саньке захотелось поделиться с ним находкой в тундре, но Степка внимательно следил за его действиями, даже — выражением лица, и Санька чувствовал это. Вошла Елизавета Петровна, принесла чай, сладости, положила на стол.

— Ты бы им, Олежка, показал свою коллекцию, — сказала.

— Если им интересно, — как-то неопределенно ответил Олег.

— Покажите, — попросил Степка.

После ужина они пошли в соседний домик, где жил Олег. Зашли в небольшую комнатку и увидели в нишах-гнездах на одной из стенок образцы минералов. Их были сотни. Степка и Санька поразились разнообразию форм и цветов пород. Белые, красные, зеленые, синие, черные, прозрачные и разноцветные, натуральные и отшлифованные, под каждым — название и место добычи. Стенка, от попадавшего на нее электроосвещения, искрилась, играла разноцветными блестками. Под многими минералами не было еще надписей. И можно было только догадываться, что это те, которые добыты здесь, из глубин тундры. Они, может быть, еще не имеют названия. Их придется изучать.

— Это только часть моей коллекции, — сказал Олег.

— У вас еще есть?

— На постоянной квартире в Апатитах. Институт минералогии оценил ее в несколько сот тысяч рублей.

— Вот это — да-а-а! — протянул Санька.

После этих «несколько сот тысяч» ребята по-другому взглянули на коллекцию. Это были не минералы, это были деньги. Большие деньги. И Олег, видимо, приехал сюда, чтобы набрать этого добра, а затем продать… Ему нужны деньги. А добывают их по-разному — шабашники, спекулянты, шулеры… Рапопорт нашел другой выход: и честно работать, и коллекционировать… ценности. Это тоже надо уметь. И никакого преступления в этом нет. Но Олег их сразу разочаровал:

— Деньги — это мелочь. Я бы не согласился свою коллекцию продать и за миллион. Это моя жизнь. А разве жизнь можно оценить? Вы бы знали, сколько у меня друзей по стране. Мы переписываемся, высылаем друг другу образцы минералов, мы живем какой-то особой жизнью земных глубин. Да и не только земных. Теперь без геологии я не смог бы. Каждый кристалл, добытый мною, — история, открытие, вдохновение…

Собираясь уходить, Степка обратил внимание на странный календарь, прикрепленный над тумбочкой. В натуральную величину на нем изображена икона святой с печальными глазами, с нимбом, но Степку привлекли короткие надписи на старославянском языке… Он заметил точно такой же знак, который был выбит на камне. И не удержался:

— Олег Петрович, как называется этот знак?

— По-моему, «ижица», — неуверенно ответил Олег.

— «Ижица»?

— Последняя буква в кириллице…

По возвращении домой Санька сказал:

— Дурак! Продал бы коллекцию и купил себе «Волгу».

— Сам ты дурак! — ответил Степка. — С «Волги» какой толк. Попал в аварию — и конец. А этому делу конца нет. Он каждый день надеется найти что-то новое. Что-то узнать неизвестное для себя раньше. Это и есть, наверное, жажда познания, жажда жизни. Слышал, он сказал:

«ижица». Значит, никакая это не формула… А две буквы из старославянского алфавита… Но «ижица» — что-нибудь обозначает… А что?

— Попроси у Елизаветы Петровны словарь, — посоветовал Санька. — Я сам видел в стопке книг на столе толстый том, на котором написано «От А до Я». Выходит, словарь…

— И детские книги такие есть…