Корабль из ада

От толпы воинов, всего лишь несколько секунд назад наполнявших уступ, остался лишь изодранный красный плащ да темный кулак, сжимающий обломок копья, все остальное было завалено огромными глыбами.

— Место Силы уничтожило Харга! — воскликнул Мимар, а затем, поскольку эхо не усилило его голос, удивленно добавил: — И при этом утратило свою могучую силу! Наверное, из-за того, что изменились контуры окружающих утесов!

— Еще как изменились! — кивнул Ульф. — Велики и ужасны были дела твои в этот день, слепой. Город теперь освобожден от страха, тирана и его сторонников! Более того, ты дал новую жизнь Эту, всему Таргашу и спас королевскую династию! Приветствую тебя, королева! — И Ульф поклонился Зоре.

Пристальный взгляд Зоры переместился с приветствующей ее толпы к высокому, мускулистому северянину, стоящему рядом с ней.

— Всего лишь королева? — тихонько прошептала она. — И ничего больше?

Ульф глянул на светящееся лицо девушки, и кровь забурлила у него в жилах. Но тут подул ветер с востока, принеся с собой странные ароматы цветов и душистых специй, прохладный ветер, пронесшийся по самой душе Ульфа, как шепотки голубого горизонта и приключений, лежавших за его пределами... как и всегда...

— О, Вотан! — выдохнул северянин. — Сладок голос женщины, но зов далеких земель все же слаще! Какой же дворец не станет темницей для Ульфа Гангера? У тебя своя судьба, королева Таргаша, а у меня — своя!

— Моя судьба... — прошептала девушка, затем расправила худенькие плечи, взяла за руку Мимара и пошла к ликующей, приветствующей ее толпе.

Ульф же, опершись на свой меч, больше не видел их — взгляд его был прикован к заснеженным вершинам далеких гор, которые лежали впереди. Величественные, внушающие страх, они намекали на новые тайны и новые чудеса. Завтра, как следует отдохнув, он направится к ним, на восток...

(Marvel tales, 1940 № 5)

Прощение Тенчу Тэйна

СЛУЧАЙНЫЙ ТУРИСТ может охарактеризовать Меркис, столицу Марса, одним-единственным словом «красота». Величественные здания Меркиса, его зеленые газоны, усеянные горящими цветами, разветвленная сеть каналов с совершенно прозрачной водой — все это делает его цветущим садом в вечной, красно-пыльной пустыне. А если еще добавить к этому ряды баров в бутылкообразных зданиях, и лодки, похожие на гондолы, в которых насвистывают странные мелодии маленькие туземцы-гондольеры, а также множество фирменных магазинчиков с уникальными товарами, то в результате вам покажется, что вы попали в настоящую Мекку богатых туристов. Даже скучающий любитель, ищущий в жизни нечто возвышенное, может найти приют в Квартале Толара, где выглядящие надлежащим образом голодные художники сидят в дверях столь же странных зданий и предлагают потенциальным любителям искусств бесконечные оранжевокрасные пейзажи. И какой бы ни был у вас вкус, проницательные маленькие марсиане сумеют вам угодить, поскольку не упускают ни единой мелочи в своей вечной игре обмена дешевых изделий и приятных воспоминаний на земную наличку.

Но все же в дополнение к этому блестящему веселому городу существует другой Меркис, неизвестный туристам. Вдалеке от мраморного блеска большого пассажирского порта, где плавно скользят над землей роскошные лайнеры, есть грузовые причалы с побитыми судами-бродягами, ржавыми грузовозами и тупоносыми катерами, окруженные лабиринтом покосившихся подъемных кранов, грузовых подъемников и серых резервуаров хранилищ. А вокруг грузового порта, точно пена на стенках котла, лежит Олеч, темный и грязный. Ряды серых, одинаковых зданий, исхоженные, грязные стеклянные улицы, вонючие, замусоренные каналы. Тусклые, кристалл оидные стены облеплены обрывками рекламных плакатов, повсюду крадутся тощие молаты — шестиногие бесхвостые марсианские собаки, носятся детишки и ковыляют скулящие нищие, готовые за скромную плату передать сомнительные сообщения или выдать еще более сомнительную информацию.

Здесь, в Олече, приземистые космические псы юпитериане болтают с вялыми венерианскими торговцами, а темнокожие меркуриане пьют с обитателями Нептуна, и рослые земляне высокомерно расхаживают среди толпы «краснух» — сыновей Марса с медной кожей. Сквозь вавилонское смешение сотни языков пробивается свистящий и шипящий марсианский диалект. Словно тени, мелькают низенькие «красномордики» вдлинных, свободных «пылевиках», скользят по кривым улочкам, таинственные и непостижимые.

В домах с одинаковыми фасадами на Ки-стрит, позади оживленных рядов и палаток Космического Рынка, старые марсианские жрецы проводят свои темные, кровавые обряды, игнорируя как Императорский Декрет, так и Межпланетное Соглашение. В облаках запрещенного, вызывающего истерию ладана, жрецы с кроваво-красными в свете церемониальных ламп лицами приносят в жертву искалеченные тела большой, вечно голодной черной твари, которая, после третьего удара колокола возникает над алтарем. Скептики-земляне называют это гипнотическим воздействием, но для правоверных это — Ионан, Бог Богов, Владыка Ужаса, Мастер Магии.