Корабль отплывает в полночь

– Капитан! – неуверенно окликнул он. – Капитан!

– Гранфелд, не волнуйся. – Живой череп улыбнулся. – Входим в водородный слой, – продолжил тихий голос. – Температура внешней обшивки – девять кельвинов.

Позади дружелюбного черепа, на орбите, мерцали ярко-зеленые огоньки. Как будто среагировав на них, Джексон начал бубнить из скафандра:

– Они приветствуют и оплакивают нас. Я все больше их понимаю. Их корабль – одно, они – другое. Их корабль до смерти нас боится. Он ненавидит нас и хочет лишь убить. Они не могут остановиться, они даже не пассажиры…

Наконец капитан надел скафандр. Гранфелд почувствовал легкую дрожь и прилив холодного воздуха. Включилась система охлаждения кабины, начав перегонять теплый воздух к решетчатым крыльям. Предназначенная для защиты корабля от солнечного излучения, она делала теперь все возможное, чтобы защитить экипаж от жара, вызванного трением.

Ровная кромка Урана расплывалась. Атмосферу пронизывал свет даже самых тусклых звезд. Прозвенел сигнал, и бледно-зеленая полоса стала сужаться. Стальные створки противометеоритной защиты стали сходиться перед колпаком. Скоро перед глазами осталась лишь зеленая лента, потом – яркая зеленая нить, и наконец на несколько секунд наступила тьма, если не считать красных и синих кругляшков и полукружий на панели управления рядом с капитаном. Затем включилось внутреннее освещение.

Джексон бормотал:

– Они и их корабли прибыли издалека, с самого края. Если мы существуем в континууме, то они пришли из… дисконтинуума, где вместо звезд – нечто иное и притяжение не такое, как здесь. Их корабли вместе с другими кораблями принесло порывами страха, а с ними вопреки своей воле прибыли наши братья…

Гранфелду показалось, что он чувствует едва осязаемую, словно паутинка, тяжесть.

Кабину потянуло вбок. Скафандр Гранфелда начал медленно переворачиваться.

На мгновение он заметил черное лицо Джексона. Все пять скафандров перевернулись так, что пятеро мужчин оказались лицом к корме. В таком положении при перегрузке глаза не будут закатываться, а позвоночник не проткнет легкие и брюшную полость.

Лоб Гранфелда похолодел. Теперь вес был вполне ощутимым – примерно пять фунтов. Вдруг корма оказалась у него над головой, будто он лежал на колпаке.

Удерживающие скафандр крепления издали резкий скрежет. Гранфелд стал невесомым, но тут же обрел массу – бо́льшую, чем прежде. Он сообразил, что это стартовала их торпеда, нацеленная обогнуть планету в верхнем слое атмосферы, устремиться вниз, насколько позволят остатки топлива, и поразить Врага. Гранфелд представил, как крошечный красный огонек пролетает над огромной серо-зеленой равниной. С других кораблей должны были быть выпущены еще четыре – флотилия, как умирающая пчела, жалила напоследок.

Пластины скафандра Гранфелда, две щечные и лобовая, начали сходиться над его лицом, точно слои гибкого льда.

Раздался слабый голос Джексона:

– Я только теперь понял. Их корабль… – Звук оборвался.

Ледяная маска Гранфелда плотно сошлась на лице. Ему больше не нужно было дышать самому: скафандр подавал в легкие воздух с повышенным содержанием кислорода. Это взбодрило Гранфелда. Затем он ощутил покалывание и онемение в руках и ногах. Скафандр давал каждой молекуле тела дополнительную опору.

Но его вес увеличивался. Он словно стоял на Луне… потом – на Марсе… потом – дома, на Земле…

Вес давил на него, расплющивал, будто гора невидимого песка. Перед Гранфелдом возникла черная подушка с алой каймой. Она увеличивалась.

Раздался свист; корабль встряхнуло. Все угрожающе накренилось, двигатели взвыли, и все пришло в норму – или не пришло.

Черная подушка плюхнулась на Гранфелда, лишив его зрения и способности мыслить.

Вокруг была только тьма, океан боли в черной бесконечности. Что-то сдвинулось, и Гранфелд почувствовал на онемевшем лице сухой обжигающий воздух. Значит, он на корабле. Гранфелд вздрогнул, удивившись тому, что все еще жив и находится в невесомости. Он не чувствовал, что внутренние органы разорвало. Или чувствовал?

Он медленно перевернулся. Вращение прекратилось. Головокружение? Или скафандры опять переворачиваются? Если им удалось…

Раздался скрип и треск. Корабль разваливается от перегрева?

Едва ощутимо пахло аммиаком и формальдегидом. Сквозь расшатанные пластины внутрь просочились молекулы из атмосферы Урана?

Гранфелд заметил красные точки. Панель управления? Или последнее «прощай» уничтоженной сетчатки? Звякнул колокольчик. Гранфелд подождал, но так ничего и не увидел. Ослеп? Или противометеоритную защиту заклинило? Неудивительно. Отказ освещения тоже был вполне ожидаемым.

Горячий воздух, осушивший потное лицо, ринулся вниз по телу. Боль пронзила тело иголками, когда Гранфелд вывалился лицом вниз из открывшегося скафандра.

Тогда он заметил горизонтальную линию звезд вдоль смотрового колпака, а внизу – бесконечное чернильно-черное пространство, чуть загибавшееся кверху. Темная сторона Урана, догадался он.

Позабыв о боли, Гранфелд освободился от скафандра, оттолкнулся и пролетел мимо капитана к колпаку.