Корабль приговоренных

— Да как ты смеешь меня сравнивать со своим мужем?! В отличие от Проглядова я деньги у государства не ворую и разрушением памятников старины ради строительства какой-нибудь очередной высотки не занимаюсь. Если до твоих куриных мозгов не доходит, то я тебе скажу: твой супруг преступник, он нанес чудовищный удар по истории народа, страны, уничтожив культурные памятники. Его судить надо!

Тут уж Марьяна не стерпела и со всей страстью накинулась на любовника:

— Мой муж у государства не воровал, он бизнесмен, если ты не знаешь! А вот ты своими передачками что людям несешь?

— Я несу людям правды свет, — ответил Шпилька, закатив глаза. — Не смей касаться искусства, жертва гламура, это слишком высоко и сложно для твоего понимания. Вам, нуворишам, этого никогда не понять.

— Ой, держите меня! — Силиконовая грудь Марьяны от смеха заколыхалась. — Святое и высокое он несет! Это твои уроды, которых ты показываешь, — светлое и святое? Мне-то лапшу на уши не вешай!

Антон не смог вынести столь бессовестного глумления над его творчеством и, зажав уши, фальцетом воскликнул:

— Дура! Удивительно, что я в тебе нашел?! Да еще и врешь по поводу Крейкера! Ведь не Родион убил его, и ты наверняка знаешь, кто это сделал!

Откинув в сторону подушку, Марьяна ехидно оскалилась:

— А хоть бы и знала, что от этого изменилось бы? Ты, дорогой мой, засветился везде. — Она вновь расхохоталась. — Фотокарточки на память получил, храни их как зеницу ока, а то я передумаю и заявлю в полицию, что ты Крейкера ухлопал и мне угрожаешь, убить хочешь, шантажируешь.

От такого бесстыдства у Антона Шпильки глаза полезли на лоб. Он с трудом овладел собой и с угрозой произнес:

— А если я пойду в полицию и расскажу все как есть?

Вскочив с кровати, Марьяна накинула роскошный халат, отделанный драгоценными стразами. Горделиво пройдясь перед любовником взад-вперед, она презрительно усмехнулась.

— Кто тебе поверит? Я хрупкая женщина, — вытянула она вперед тонкие кисти рук, — могла ли я нанести крепкому мужчине смертельный удар ножом? Дурачок, лучше не ссорься со мной.

Затравленный, словно заяц, Антон заметался по комнате. Все перемешалось в его голове, ему показалось, что все события той ужасной ночи встали перед ним как наяву. Ему вдруг пришло в голову, что в тот вечер Марьяна что-то добавила в одну из бутылок с вином. Она ходила за спиртным на кухню. После того как он хлебнул из последней бутылки, он словно отключился. Дальше Антон большую часть событий или не помнит, или все происходило как в тумане. Кровь ударила ему в голову, и, бросив угрожающий взгляд на любовницу, он зловеще прошептал:

— Я все понял! Ты подсыпала мне что-то в вино, психотропное средство или наркотик, чтобы я отключился, вышла, убила Крейкера и вернулась в ванную ко мне. Только не понимаю, зачем тебе это было нужно? — Голова Антона раскалывалась от ночной пьянки, все вертелось перед глазами, его мутило. Он сжал виски и простонал: — Хотя нет, теперь мне понятно зачем. Твой муженек перекупил адвоката и хотел вернуть свое имущество, не так ли?! — Он впился в нее беспокойным, тревожным взглядом.

Вульгарно выгнувшись, Марьяна крутнулась перед ним в своем дорогом халате и, обнажив стройную ногу, выставила ее вперед.

— Я предполагала, что ты идиот, но не настолько. Если бы даже так было, — вызывающе протянула она, — что из того? Запомни, что бы ты ни говорил, тебе никто не поверит. Я уже сказала, но ты, наверное, что-то недопонял: у меня нет мотива убивать Крейкера, он для меня выиграл процесс против Родиона, а вот ты в состоянии ревности мог его убить. И даже если ты привлечешь на свою сторону Проглядова, вы с ним ничего не добьетесь, потому что все доказательства, собранные Адольфом по просьбе моего муженька, находятся у меня, никто вам не поверит.

После ее слов у Шпильки выступила испарина. К невыносимой головной боли добавилась сильная боль в подреберье. Он со стоном рухнул на кровать.

— Ну, ты и ведьма! Ловко все обштопала!

Марьяна опустилась рядом с любовником и провела рукой по его волосам.

— Успокойся, не нервничай, если будешь меня слушать, все будет в порядке.

Антон с отвращением откинул ее руку.

— Тебя слушать? Ну уж нет! — нервно рассмеялся он. — Хочешь убийцу из меня сделать? Пожалуйста, я сяду, но ты, милая, сядешь со мной. Вместе, как говорится, веселее. Я полиции и труп покажу.

Марьяна опять коснулась его волос.

— Дурачок, ты уверен, что труп на месте? Я сразу же его перезахоронила, — сверкнула она неестественно белоснежными зубами. — Зря ты сопротивляешься, я тебе уже сказала, у тебя ничего не получится.

Шпилька задумался.

«Вот чертова баба! Предупреждала ведь меня мать быть аккуратнее с женщинами, а я, дурак, вляпался, ой как вляпался! И что теперь делать, и посоветоваться-то не с кем».

И тут вдруг Антон вспомнил детектива с забавным именем, с которым его познакомила Кира Истомина. Они с Кирой после встречи с детективом долго потом шутили по поводу того, как его называли в детстве: Аполлоша? Поль? Паша? Вспомнив красивого, уверенного, немного старомодного в своей учтивости парня, Антон несколько успокоился.