Корабль-призрак

— Я тоже чуть было не выпалил, что это невозможно, — вмешался в разговор Крантц, заметив оплошность друга. — Если бы вы только видели, комендант, как нежна была та голландка со своим мужем, то и сами не поверили бы, что она смогла так быстро позабыть его и полюбить другого. Но женщины есть женщины, а солдаты всегда пользуются у них успехом! За ваш успех, комендант!

— Я как раз это и хотел сказать, — спохватился Филипп, поняв замысел друга усыпить бдительность коменданта. — Женщину можно простить, если сравнить с ее мужем вас, комендант!

Тот легко поддался на нехитрую лесть и весь напыжился:

— Ну, конечно же! Мы, солдаты, всегда пользуемся успехом у женщин! Может быть, потому, что надежнее защищаем их? Давайте, сеньоры, выпьем еще, а именно — за здоровье прекрасной Амины Вандердекен!

Филипп и Крантц поддержали тост.

— Но как же вы решились, комендант, — продолжал затем Филипп, — отпустить свою будущую супругу в Гоа, где для прекрасного пола так много разных соблазнов?

— Вздор все это… Она любит меня. Да, между нами говоря, она боготворит меня! — похвалялся комендант.

— Вранье! — не выдержал Филипп.

— Эй, сеньор! Это относится ко мне? — вскричал комендант и схватился за свою длинную шпагу, лежавшую на столе.

— Нет, конечно, — отвечал Филипп, спохватившись. — Я имел в виду ту женщину. Я сотни раз слышал, как она клялась, что никогда и никого, кроме мужа, любить не будет!

— Ха, ха, ха! И больше никого? — спросил комендант, рассмеявшись. — Дружок! — добавил он, — ты же не знаешь женщин!

— Так оно и есть, — вставил Крантц и, наклонившись к коменданту, шепотом добавил: — К тому же мой друг вообще не может терпеть женщин. Он был уже раз обманут одной особой самым скверным образом.

— Нам остается только пожалеть его. И давайте поговорим о чем-нибудь другом, — предложил комендант.

Когда пленники остались в комнате одни, Крантц посоветовал Филиппу быть сдержанней, чтобы не усугубить свое положение и вновь не попасть в тюрьму. Филипп признавал свою несдержанность, но не ручался, что сможет сдержать себя в будущем, — его бесило бахвальство коменданта.

— Возможно ли, чтобы моя жена была двуликой?! — воскликнул Филипп. — Между тем потребность коменданта в документе, подписанном нами, как будто подтверждает правдивость его высказываний.

— В этом я согласен с вами, — невозмутимо произнес Крантц. — Но вам следует учитывать условия, в которых оказалась ваша жена. Чтобы сохранить себя для вас, она и поставила коменданту такие условия. В этом вы убедитесь, как только переговорите с супругой. Поймите, она придумала эту уловку, не желая стать жертвой насилия!

— Хотел бы я, чтобы это оказалось правдой, — отвечал Филипп, задумавшись.

— Так оно и есть, друг мой, поверьте мне! — повторил Крантц. — Никогда не позволяйте себе дурных мыслей о жене, она живет только любовью к вам! Мне стыдно за вас, Вандердекен!

— Ты прав. Я искренне раскаиваюсь, что плохо подумал о ней, — отвечал Филипп. — Но как все же тяжело выслушивать оскорбительную клевету этого презренного человека!

— Согласен. Но я предпочитаю все же его общество тюрьме, — сказал Крантц. — А теперь спокойной ночи!

Очень медленно тянулось время для наших друзей. Филипп и Крантц прожили в форте на Тидоре уже три недели. Однажды утром они вышли прогуляться.

— Когда же я увижу ее снова? — воскликнул Филипп, когда в их разговоре возникла пауза.

— Увидеть? Кого? — спросил комендант, неожиданно появившийся рядом с удивленным Филиппом.

Не раздумывая, Крантц тут же вступил в разговор:

— Мы говорили о его сестре, комендант, — начал он и, уводя того в сторону, добавил: — Не говорите с моим другом об этом деле, поскольку оно для него очень неприятно и является причиной того, почему он ненавидит весь женский пол. Его сестра была женой его близкого друга, но бросила его и бежала с одним негодяем. Она была его единственной сестрой и своим легкомысленным поведением свела в могилу мать и сделала брата несчастным. Не затрагивайте этой темы, прошу вас!

— Ни в коем случае! И я не удивляюсь этому. Честь семьи — дело серьезное! — отвечал комендант. — Бедный молодой человек! Пожалуй, поэтому он такой тихий и серьезный. Он что, из приличной семьи, сеньор?

— Его семья одна из самых уважаемых в Голландии! — отвечал Крантц. — Он получил огромное наследство, а денег, которые оставила ему мать, и не счесть! Но бегство сестры и смерть матери заставили его покинуть родину и искать утешения в дальних странах.

— Одной из самых уважаемых семей Голландии? — переспросил комендант. — Значит, он взял себе другое имя и Якоб Вантрает его не настоящая фамилия?

— Конечно, — подтвердил Крантц. — Разумеется, у него другая фамилия, но больше я ничего не могу сказать.

— Но все же! Можно же довериться своему другу, умеющему хранить секреты. Но сейчас я не хочу расспрашивать об этом. Так, значит, он действительно из благородных?

— Из самой уважаемой, богатой и влиятельной семьи страны! А через жену породнен и с испанским дворянством!

— Ай, ай! — воскликнул комендант. — Тогда он знает, наверное, многих португальцев?