Корабль Рима

Остров Липара — точно так же назывался единственный город на нем — расположен в двадцати четырех милях к северу от Сицилии и является самым крупным из цепочки Липарских островов. Он был населен с незапамятных времен — в основном из-за изобилия вулканического стекла, обсидиана, который находили прямо в земле. Острые пластинки этого материала высоко ценились на материке, и торговля обсидианом превратила ничем не примечательный островок в крупный торговый центр. Появление железа уничтожило спрос на обсидиан, но островитяне приспособились к новой ситуации и теперь продавали вулканическую пемзу богатым жителям Римской республики.

Появление карфагенян два года назад поначалу сильно напугало население Липары, в том числе старшего советника Димадиса, который рассматривал их приход как смертельный удар по торговле и самому Совету, в руках которого были сосредоточены и коммерция, и управление островом. Однако для простых людей почти ничего не изменилось — они просто сменили торговые маршруты и стали обслуживать Карфаген. Тем не менее город еще ни разу не удостаивали визитом представители высшей власти, не говоря уже о командующем армией и флотом. Именно поэтому Димадис лично явился к Гиско как равный к равному. Поначалу он пытался высказывать свое мнение — в конце концов, Липара имела статус города, а сам Димадис занимал должность старшего советника, — но уже через несколько секунд отступил перед железной волей Гиско и молча слушал.

— Прошу прощения, адмирал, что я должен делать? — переспросил Димадис, когда Гиско приступил к изложению сути плана.

— Отправиться в Рим и объявить их сенату, что Липара желает перейти на сторону Римской республики, — повторил адмирал, с отвращением глядя на этого трусливого глупца.

Гиско не раз встречал таких, как Димадис. Все они были одинаковы — «большая рыба в маленьком пруду». И только когда появлялась еще более крупная рыба, подобные деятели понимали: их власть над крошечным городом ничто по сравнению с военной силой такой империи, как Карфаген. Гиско заметил, что, даже столкнувшись с реальностью, эти люди не хотели отказаться от иллюзий и пытались держаться на равных. Они ошибались, и в прошлом Гиско приходилось проливать кровь, чтобы продемонстрировать это. Адмирал не убил Димадиса и не заменил самозванцем только потому, что советник уже бывал в Риме и его там знали в лицо. Торговцы подтвердят полномочия старшего советника Липары, а их свидетельства помогут убедить римский сенат.

— Но, адмирал, Липара всегда сохраняла верность Карфагену. Мы не давали повода в этом сомневаться. Не понимаю, — пробормотал Димадис.

— А тебе и не нужно ничего понимать! — рявкнул Гиско. — Ты попросишь сенат отправить флот, чтобы освободить твой город. Расскажешь, что мы, карфагеняне, мешаем торговле, а жители стали пленниками на острове.

— Но… но… это не так, адмирал. Под вашим великодушным правлением торговля процветает, город богатеет. Уверяю вас, мы не имеем ни малейшего желания становиться собственностью Рима.

Димадиса охватила паника. Советник всей душой стремился исполнить приказ адмирала, но не мог понять, чего от него требуют. Неужели карфагеняне действительно решили покинуть его остров? Пускай. Но почему они хотят, чтобы сюда пришли римляне? Почему бы просто не убраться восвояси?

— Ты глупец, Димадис, — начал терять терпение Гиско. — Ты отправишься в Рим и передашь то, что я сказал.

Старший советник кивнул, но удивленное выражение так и не сошло с его лица.

— Крон! — крикнул Гиско.

В дверь позади Димадиса в комнату вошел начальник охраны и вытянулся по стойке «смирно».

— Димадис, — продолжал адмирал, — это Крон. Он отправится с тобой в Рим вместе с моей личной охраной. Они поедут под видом твоих телохранителей и не будут отходить от тебя ни на шаг.

Димадис посмотрел на внушительную фигуру Крона, скользнув взглядом по бесстрастному лицу и висящему у бедра мечу. Затем снова повернулся к адмиралу.

— Если ты скажешь хоть слово сверх того, что я приказал тебе передать сенату, Крон тебя убьет. Но сначала сообщит мне о твоем предательстве. Получив это известие, я лично убью твою жену и двух дочерей.

Глаза Гиско убедили старшего советника, что адмирал не шутит, и от ужаса Димадис едва не потерял контроль над мочевым пузырем. Он осторожно кивнул, недоверия своему голосу.

— Убери его, — приказал Гиско, и Крон вывел старшего советника из комнаты.

Начальник охраны сопроводил Димадиса до порта и втащил на палубу торгового судна, уже готовившегося к отплытию.

— Я сейчас не могу, — запротестовал советник. — А моя семья? Я должен сказать им.

— Уведите его вниз, — ответил Крон, и, повинуясь его приказу, грубые руки схватили Димадиса и отвели в каюту.

Судно отчалило, и рулевой взял курс на север, к Риму.

* * *

— Вот это да, — пробормотал Аттик, наблюдая, как первая из двадцати галер с трудом прокладывает себе дорогу сквозь буруны прибоя к более спокойным водам вдали от берега.