Корабль судьбы

– Если Грэйг питает ответную склонность, что ж, совет им да любовь! Он парень, каких поискать, и хорошо бы славная девушка составила его счастье, так почему бы не Экки? Она, может, чуточку прямолинейна, но сердечности и искренности ей не занимать. И к тому же прекрасно знает море, корабли и тех, кто на них плавает. Экки Келтер! Чем, спрашивается, не партия для Грэйга Тениры?

– У меня, если честно, другая партия для него была на уме. – Кефрия поправила кочергой дрова в очаге. – Я все надеялась, что Альтия наконец вернется домой, осядет на берегу, возьмется за ум – и выйдет за него замуж.

Роника сразу стала очень серьезной.

– Что касается Альтии, – сказала она, – я смею только надеяться, что она когда-нибудь возвратится, а о прочем боюсь даже загадывать. – Она тоже подошла к огню и присела на каменный край очага. – Я только молюсь… за них за всех. Возвращайтесь, дети мои, все равно, с удачей или с неудачей. Просто возвращайтесь – и все!

После этих слов в комнате надолго воцарилась тишина. Потом Кефрия очень тихо проговорила:

– Мама… это и к Кайлу относится? Даже к нему? Ты надеешься, что он вернется?

Роника чуть повернула голову и задумчиво посмотрела Кефрии в глаза. И наконец сказала совершенно другим тоном:

– Если ты с надеждой этого ждешь, тогда и я буду надеяться. Ради тебя.

Кефрия на некоторое время прикрыла глаза. И проговорила, не поднимая ресниц, словно прячась за опущенными веками:

– Но на самом деле ты считаешь, что мне следует, как у нас принято, объявить себя «вдовой взятого океаном», выдержать траур. И затем продолжить свою женскую жизнь?

– Ты имеешь право сделать так. Если захочешь, – ответила Роника, и ее тон не побуждал и не осуждал. – В любом случае, Кайл отсутствует уже достаточно долго, так что никто о тебе худого слова не скажет.

Кефрия изо всех сил боролась с подступившим отчаянием, готовым поглотить ее душу. Она знала: поддаться этому отчаянию значило сойти с ума.

– Я сама не знаю, на что надеяться, мама. Я просто хотела бы узнать нечто определенное об их судьбе. Они живы или погибли? Хоть кто-нибудь? Кажется, я испытала бы облегчение, если бы меня доподлинно заверили, что Кайл мертв! Тогда я оплакала бы все хорошее, что у нас было, и простила все скверное. Но если он вернется, тогда… я даже не знаю. Слишком много таких разных чувств… – Кефрия помолчала. – Я вышла-то за него в основном потому, что он был таким властным, и мне это нравилось. Я думала: вот за кем я буду как за каменной стеной! Я же видела, сколько ты трудилась, когда отец уходил в море. И я не хотела, чтобы на меня свалился однажды такой труд. – Она покосилась на мать и тряхнула головой. – Прости, мама, если это задело тебя.

– Ничуть, – тихо ответила Роника, но Кефрия знала, что она сказала неправду.

– А потом папа умер и все изменилось, – продолжала Кефрия. – Я мигом зажила той же жизнью, которой жила ты. – Молодая женщина невесело улыбнулась. – На меня посыпались всевозможные дела и заботы, я скоро поняла, что у меня совсем не остается времени на себя! Но, что самое смешное, теперь, когда я как следует впряглась в эти оглобли, как-то стало не похоже, чтобы однажды я их сложила с себя. Даже если прямо завтра Кайл шагнет на порог и скажет мне: «Не волнуйся, дорогая, я обо всем позабочусь!» – я вряд ли ему это позволю. Я столько всего нового узнала… Например, такую вещь: кое с чем я справляюсь определенно лучше, чем это получилось бы у него. Это, кстати, я выяснила, когда принялась лично разбираться с нашими заимодавцами. Я прошлась по твоим записям и сумела понять, почему ты поступала так или иначе. А Кайл… у него просто не хватило бы терпения выводить семью из денежного тупика вот так, шаг за шагом. И еще… – Кефрия снова посмотрела на мать. – Ты только послушай, что я говорю. Мои нынешние обязанности не доставляют мне никакого удовольствия, но тем не менее я нипочем не желала бы ни на кого другого их перекладывать! Поскольку – что бы я там ни несла – мне нравится быть самой себе хозяйкой. Жить так, как я сама нахожу нужным.

– Когда рядом с тобой правильный мужчина, – заметила Роника, – речь идет не о том, чтобы полностью подчиняться либо полностью властвовать. С правильным мужчиной все как-то естественно делится пополам.

Кефрия улыбнулась, но улыбка вышла кривой.

– Значит, Кайл – неправильный мужчина, – сказала она. – И теперь нам обоим это понятно. – Она глубоко вздохнула и продолжала: – Если он все-таки вернется домой, я не отдам ему наш семейный голос в удачнинском Совете. Я ведь лучше знаю город, а стало быть, и проголосую мудрей, чем вышло бы у него. Другое дело, Кайлу это не слишком понравится! Кабы тут же не повернулся да заново не сбежал от меня…

– Ты хочешь сказать, Кайл взбеленится из-за того, что ты сама распоряжалась своим голосом на Совете? Что тебе пришлось самой стоять за себя, пока он отсутствовал?

Кефрия немного подумала, прежде чем ответить. И наконец вынудила себя произнести правду: