Корабли Мериора

Там, в «Трехпалой чайке», среди общего гвалта, Диркен выглядела решительной и непреклонной. Но в своей маленькой каюте, вылизанной настолько, что не верилось, будто здесь кто-то живет, Дакар увидел ее растерянность. Суровая женщина колебалась, как пламя лучинки на ветру. Приступы тошноты мешали пророку связно мыслить. Но даже будь он в добром здравии, Дакару не удалось бы угадать, в каком направлении помчится огонь женской ярости.

Капитан «Черного дракона» рубанула саблей воздух, затем привычно потрогала старый шрам на руке.

— Можете не сомневаться: я верну себе власть над командой.

Это было сказано таким тоном, что боцман и кок невольно поежились.

Диркен молча кивнула в сторону Дакара. Кок подошел к нему и рывком поставил на ноги. Боцман снова вогнал ему в рот кляп. Под ногами Диркен послышался легкий стук. Дакар видел, как блеснуло лезвие сабли; не выпуская ее из рук, капитан отпихнула постель и подняла крышку потайного люка.

Пахнуло трюмной кислятиной. Из люка показалась лохматая голова юнги, а затем и его худенькое туловище.

— Капитан, на палубе все готовы и ждут твоих приказаний.

Хищно улыбнувшись, Диркен выскользнула из каюты. Кок и боцман, словно две ее тени, двинулись следом. Юнга остался, вооруженный тесаком, который он позаимствовал у кока. Приказ капитана был простым и недвусмысленным: в случае чего полоснуть толстую скотину по горлу. Дакар разъярился, насколько это ему позволяли кляп во рту и спазмы в брюхе. Ножом по горлу — хороша же благодарность за правду об Аритоне! Он не знал, как развернутся события ближайших минут и чем все это кончится для него. Но сейчас Безумный Пророк даже готов был погибнуть сам, только бы сабля Диркен оборвала жизнь Повелителя Теней.

Желто-оранжевое качающееся пятно бортового фонаря — вот и весь свет. Дальше начинался сумрак, поглощавший очертания «Черного дракона». Покрытые соляной изморозью, ванты, равно как и прочая оснастка, уходили ввысь и терялись в серой мгле неба. Скрип надутых ветром парусов и характерный скрежет бейфутов немного успокаивали Диркен, словно подтверждая, что мачты корабля не растворились в призрачной мгле, а само судно продолжает плыть. Капитан упорно пыталась разглядеть хоть какие-то признаки берега. Ни маяков, ни иных огней. Диркен еще крепче обхватила рукоятку абордажной сабли и попробовала использовать обоняние, чтобы почувствовать берег. Сколько она себя помнит, ветры всегда приносили с берега какие-то запахи: гниющих камышей, овечьих загонов, человеческого жилья, не говоря уже о дурманящем аромате луговых трав и цветов. Но сейчас нос улавливал только запах морской соли, пеньковых канатов и корабельной смолы. Ее «Черный дракон», целый и невредимый, на всех парусах куда-то плыл. Только куда?

Кем бы ни был этот человек у штурвала: Повелителем Теней, повелителем лиранты или богатым повесой — ремесло судовождения он знал. Но за хозяйничанье на ее корабле прощения ему не будет. Диркен поочередно коснулась запястий боцмана и кока, и те поняли ее намерение. Капитан остановилась возле лестницы, ведущей на корму, и подала сигнал другим матросам. Предупрежденные юнгой, те уже ждали в готовности. Диркен замерла, а матросы нарочито шумно задвигались. Они разбились на пары и, взяв в руки ведра и скребки, стали подниматься с полубака на ют. Там, с воркотней и грубыми шутками, они принялись усердно драить палубу.

Человека у штурвала это немного удивило. Рослый первый помощник махнул матросам и пояснил:

— Наш капитан любит, чтобы все вокруг сияло и блестело. Если утром она заметит хоть комочек грязи с суши, боцману несдобровать. Под горячую руку еще и высечь прикажет.

«Грязь с суши»,- мысленно повторила Диркен и беззвучно рассмеялась. Хорошо сказано. Ничего, сейчас она смоет эту «грязь с суши». Диркен закатала рукава. Кивком головы она дала понять боцману и коку, чтобы оставались на месте. С темноволосым наглецом она расквитается сама. Их помощь ей понадобится лишь в крайнем случае. Зажав в руке саблю, Диркен неслышно полезла на ют.

Темноволосый наглец, посягнувший на ее корабль, неподвижно стоял перед ящиком судового компаса. Неяркий фонарь на корме окрасил его фигуру в мутновато-оранжевые тона. Диркен вспомнила, с какой легкостью он вчера заставил умолкнуть весь этот сброд, набившийся в зал «Трехпалой чайки». На самозваном капитане была все та же рубаха странного покроя. Серебряные украшения на завязках манжет чуть слышно звенели, пальцы небрежно сжимали рукоятки штурвала. Казалось, он просто развлекается у штурвала, однако видимость была обманчивой: «Черный дракон» не был отдан на волю волн; кораблем правили умелые и уверенные руки.