КОРДИЦЕПС, или Больно все умные

НЕ ПРЕУСПЕЮ В СВОЁМ НАЧИНАНИИ. ЕСЛИ ТЫ ЭТО ЧИТАЕШЬ, ПРОИЗОШЛО НЕЧТО НЕПРЕДВИДЕННОЕ, И ТЕБЕ СЛЕДУЕТ СООТВЕТСТВУЮЩИМ ОБРАЗОМ ПОВЫСИТЬ БДИТЕЛЬНОСТЬ. НЕ ВЕРЬ НИКОМУ, КРОМЕ СЕБЯ. В ТОМ ЧИСЛЕ ДАННОМУ ПИСЬМУ, ПОСКОЛЬКУ У МЕНЯ НЕТ ГАРАНТИЙ, ЧТО ЕГО НЕ ОБНАРУЖАТ И НЕ ИСКАЗЯТ СОДЕРЖАНИЕ,

Н! ТЕБЯ ЗОВУТ НЕ «Н», И ТЫ ОБ ЭТОМ ЗНАЕШЬ. МЕНЯ ЗВАЛИ НЕ «М», И Я ОБ ЭТОМ ЗНАЛ. Я — ЭТО ТЫ ИЗ НЕДАВНЕГО ПРОШЛОГО. ЭТО МОЯ ПОПЫТКА КОМПЕНСИРОВАТЬ ПОСЛЕДСТВИЯ ФЕНОМЕНА, БОЛЬШЕ ВСЕГО ПОХОЖЕГО НА ИСКУССТВЕННУЮ ЦИКЛИЧЕСКУЮ АМНЕЗИЮ. ПОКА ЧТО Я НЕ ЗНАЮ, ПО КАКОМУ ТРИГГЕРУ ОНА

У меня перехватило дыхание, когда я увидел последний — видимо, первый — фрагмент сообщения. Да, меня зовут Н, но... нет, это неправда. Если бы меня действительно звали Н, я бы вспомнил... хоть один раз в жизни, когда ко мне так обращались. А я не помнил. И все же, когда я пытался вспомнить свое имя, в голове всплывало только «Н», невзирая на ощущение фальши. Мой собственный разум, прежде всегда служивший верой и правдой, предал меня.

Вместо всей моей личности было белое пятно. Из памяти выпало не только имя — я не знал свой возраст, профессию, место рождения... вообще ничего. Неясен даже гендер: мысли о себе в мужском роде — это ещё не показатель. Я смутно чувствовал что-то на границах — какие-то знакомые места и предметы, но вместо всего, что в этих воспоминаниях касалось меня, зияли пробелы. Это очень раздражало и явно указывало: кто-то серьезно озаботился, чтобы кем-бы-я-ни-был не представлял угрозы.

Ну я им покажу.

Некоторое время я сортировал заметки — последний листок в начало, второй оставить на месте... «поговорить, чтобы добыть сведения», «узнать правду о ситуации», «не преуспею в своём начинании», «когда я оставлю его без присмотра». История была подозрительная, и я проверил записку на признаки подделки. Писали, похоже, карандашом — вероятно, лежавшими рядом обломками грифеля. Помарок, которые могли бы указывать на исправления, почти не было. Почерк мой — более или менее. Могли подделать, но неудобный пишущий инструмент в достаточной мере объяснял любые расхождения.

Разве только... что если грифель подкинули? Чтобы у подделавшего почерк было алиби на случай ошибок? Зачем брать голые стержни? Учитывая, сколько здесь написано, впору было взбеситься, возясь с этими тоненькими хрупкими палочками. Вдобавок получилась бы мазня, а...

Я ухмыльнулся и поглядел себе на пальцы. Кожа слегка загрубела и была вымазана в сером графите. Либо подделка продумана на редкость тщательно, либо записка подлинная. Вдобавок манера письма тоже соответствовала моей — хотя её, конечно, тоже можно подделать.

Я решил пока принять текст записки за рабочую гипотезу. Если появятся свидетельства в пользу того, что в ней есть ложные или неверно поданные сведения, я обязательно проведу переоценку содержимого записки в свете новых данных. Если я окажусь в ситуации, когда сведения из записки могли бы побудить меня совершить контринтуитивный поступок, который может противоречить моим интересам, я заподозрю обман. Если цель записок — ввести меня в заблуждение, то я покажу тому глупцу, который за этим стоит, как опасно недооценивать мой интеллект.

Я начал проверять ящики, и действительно — в одном из них нашлась ещё пачка рецептов с пометками на обороте. Как и было обещано, в записке Л описывалась некая персона — тощая, с тёмной кожей и высоким голосом. Имя не указывалось: Л отмечал, что некто отказывается представляться.

Ну что ж. Пора приниматься за расследование.

Я последовал совету М и решил составить записку для О. Похоже, лимит бланков на корешке был исчерпан, не считая единственного листка. Чтобы не тратить время на персонализированное сообщение, я оставил на этом листке короткую приписку и положил поверх стопки с заметками от М и Л.

Я Н. НЕ РАСПОЛАГАЮ НОВЫМИ ДАННЫМИ, МОГУ ТОЛЬКО ОТМЕТИТЬ ФАКТ ОЧЕРЕДНОЙ НЕУДАЧИ. ПРОСЬБА ПРОЧИТАТЬ ПРИЛОЖЕННУЮ ЗАПИСКУ И ВЫЧЕРКНУТЬ СВОЁ НЕ-ИМЯ ИЗ ПРАВОГО СПИСКА В КАЧЕСТВЕ ПРЕДОСТЕРЕЖЕНИЯ БУДУЩЕМУ СЕБЕ.

Сбоку я оставил немного места для колонки с буквами и квадратиками для галочек — от О до Х. Строчек не хватило, и я решил переложить поиск дополнительного места на Х, если уж я потерплю настолько позорный провал, что дойду до этой буквы. Пока должно хватать.

Я поразмыслил, не спрятать ли записки, чтобы их не исказили злоумышленники, которые не являются мной. Прятать надо было в таком месте, которое я обязательно обыщу, если проснусь. Я постарался встать на собственное место несколько минут назад: я заметил записки на столе, но если бы их там не было, куда бы я заглянул в следующую очередь?

В голову пришло несколько вероятностей, но ни один вариант не годился на роль тайника. Я подозревал, что интуитивным для меня действием, если я не найду ничего в очевидных местах, будет покинуть палату в поисках более легкодоступных зацепок. Я не мог придумать, как направить себя на поиски тайника, не выдав его местонахождения посторонним, которые обнаружат эту подсказку. Если бы я лучше знал свои поведенческие паттерны, можно было бы поискать к ним эксплойт, но...