КОРДИЦЕПС, или Больно все умные

Тут мне в лодыжку вцепилась рука и дёрнула на пол, а другая рука подхватила голову, пока я не стукнулся об стену. Охранник был быстр и силён — не успел я опомниться, как уже катился по полу обратно в палату. Дверь со щелчком захлопнулась, а я впечатался в стойку и ошеломлённо замер.

— Ну, примерно вот это будет. — Охранник снова как ни в чём не бывало прислонился к двери. Мне-то казалось, что он не готов к моему броску, но... внешность оказалась обманчива. Одной лишь наглостью его врасплох не застанешь. Зато теперь я знал, что стрелять на поражение он не намерен.

— Не вечно же ты будешь тут сидеть. Рано или поздно ты отлучишься за едой или в туалет. И что тогда?

Он... вообще не ответил. Ни слова не сказал.

— Ты меня боишься? — спросил я. Снова молчание. Сквозь противогаз я не мог даже различить выражение лица.

— Почему меня здесь держат? — этот вопрос тоже канул в тишину.

Ладно, сменим пластинку.

— Можно договориться. Ты ведь не обязан держать меня в заложниках. Не знаю уж, как тебя заставили, но вдвоём мы наверняка сумеем найти лазейку. Давай я тебе помогу!

Вздох, который можно принять за смешок, а можно и не принимать. И ни слова в ответ.

— Мотивация, мотивация... Что же тобой движет? Ты вооружён. Значит, те, кто тобой управляет, не боятся мятежа. Либо тебе посулили весьма ощутимую награду, либо так хитро шантажируют, что насилием дело не решить. — По-прежнему ноль реакции.

— Пожалуй, стоит зайти с другой стороны, — продолжил я. — Почему схватили именно меня? Насколько мне известно, я никто и звать меня никак. Разве что эта... амнезия, или что там на самом деле, не даёт мне вспомнить, насколько я важен. У меня есть некая власть — и враги, мечтающие лишить меня этой власти или завладеть ею. Может, я президент?

Опять как об стенку горох. Я даже глаз его не видел — он вообще слушает? Или задремал?

Надо протестировать. Я медленно и тихонько подкрался поближе, потянулся к дверной ручке... Если не делать резких движений, то, может, удастся его потихоньку отодвинуть... Но он встряхнул головой, поднял руку и оттолкнул меня. Вот тебе и весь тест.

Впрочем, охранник загораживал только один выход. Может найтись и другой. Я пошёл обыскивать палату — начиная с двери, которую сперва принял за туалет. А это... а это и был туалет, по крайней мере с виду. Унитаз, туалетная бумага, раковина, мыло, зеркало. В зеркале ничего необычного. Только мешки под глазами — я ведь только что проснулся.

В туалете потайного хода не обнаружилось — мог бы, в общем-то, и не надеяться. Стоило бы проверить другие места — за шкафами и так далее — но вряд ли я что-то найду. Если уж здешние главари решили, что хватит на меня и солдата у одной двери... наверное, так оно и есть.

Был, конечно, ещё один очевидный выход. Окно. Надо бы проверить, насколько там высоко — не понадобится ли верёвка из простыней. Но это хотя бы решаемая проблема, а вот громилу с автоматом так просто не порешаешь. Действовать надо быстро, чтобы он не успел меня раскусить и перехватить.

Я как бы невзначай подошёл к окну и раздвинул жалюзи. Небо было ярко-голубым, и земля тоже была ярко-голубой. Да и вообще за окном не было ничего, кроме яркой голубизны. Строго говоря, там и никакого «за окном» тоже не было. Это оказался приделанный к стене квадратный светильник. Я тихо выругался.

Придётся снова повыуживать ответы из охранника. Но он закрылся наглухо — то есть сперва придётся как-то его разговорить. А чтобы он заговорил... надо, чтобы у него возникла такая необходимость. Всё, что я знал о его целях — или, по крайней мере, желаниях — это что он старался меня не выпускать. Можно ли как-то внушить ему, что я сбегу, если он не заговорит?

— Знаешь, а я ведь уже сбежал. Ты думаешь, что запер меня, но это лишь хитрый фокус.

Он недоверчиво наклонил голову. Безмолвно, зараза. Может... Хм, а кстати. Он же постарался уберечь меня от травмы, когда оттаскивал от двери. Мог бы дать мне удариться головой, но аккуратно поймал. Значит, либо у него приказ сохранять мне жизнь, либо лично ему

так хотелось. Тогда можно...

— Ну всё. Если ты меня не выпустишь, я покончу с собой.

В наклоне головы опять читался скепсис. И... он был прав. У меня не было никакого правдоподобного оружия. Карниз толком не закрепишь — вес петли он не выдержит. Может, как-то извернуться со шторкой и верхними дверцами шкафа? Или...

О, идея. Наклейка на зеркале — «Горячая линия по предупреждению самоубийств» — навела меня на очевидную мысль.

Я поднял карниз от шторки, согнул, чтобы вышло поухватистее, и что есть силы впечатал эту палку в зеркало. Стекло брызнуло кучей великолепных осколков. Я подобрал с раковины длинный обломок в форме лезвия и приставил себе к горлу.

— Я ведь не дрогну! А тебе тогда здорово влетит!

Охранник вздохнул и покачал головой. Он не проронил ни слова и не двинулся с места. То ли он раскусил мой блеф, то ли его любезность в бою вовсе не означала, что он собирается меня оберегать.