Корявое дерево

Дойдя до елей на опушке, Стиг останавливается и ждет моих указаний. Я вглядываюсь в темный лес, надеясь, что смогу отыскать в нем тропу. К счастью, я быстро нахожу глазами ее начало.

– Вон там, – показываю я. – Думаю, нам надо пройти еще около мили.

Гэндальф рычит и обнюхивает землю, и Стиг предостерегающе касается моего рукава. Мы замираем и смотрим друг на друга. После того как мы войдем в лес, нам станет труднее двигаться быстро. А если нам встретится волк, у нас не будет ни единого шанса. Мы затаиваем дыхание и прислушиваемся. Высоко над нашими головами верхушки деревьев неистово качаются на ветру, издавая постоянный шелест. Полная луна становится все ярче на быстро темнеющем небе. Надо идти вперед.

Отодвинув в сторону тяжелую еловую лапу, я вхожу в лес. Здесь вой ветра уже не слышен, и вокруг повисает зловещая тишина: слышатся только хруст веток под нашими ногами, шелест елей и время от времени – глухой стук снега, сползающего на землю с ветвей.

Касаясь стволов деревьев руками в перчатках, я иду впереди, а Стиг и Гэндальф следуют за мной. Нижние части стволов покрыты сотнями тонких веточек, от которых лес кажется еще темнее. Сухие и колючие, они торчат, точно пальцы скелетов, грозя расцарапать нам лица. Фонарик оттягивает мой карман, и сознание того, что он у меня есть, успокаивает, но я его не включаю. Лучше дать зрению приспособиться к лунному свету. Минут через десять Гэндальф останавливается и начинает рычать, глядя на участок подлеска. По моему телу бегут мурашки. Я кручу головой, осматриваясь. Ничего, только темные ели и следящие за нами глаза ворона.

К тому времени как мы выходим из леса, луна стоит уже высоко и ее диск наполовину закрыт тучей. На некотором расстоянии на холме виднеется дом Олафа и Иши, его огни весело горят. От радости мое сердце чуть не выпрыгивает из груди.

– Слава богу, они дома! – кричит Стиг. Мы улыбаемся друг другу и немного ускоряем шаг. Когда мы окажемся в их доме, нам придется объясняться, но я уже не имею ничего против. Мой нос и пальцы на ногах онемели от холода, и мне сейчас хочется одного – поскорее оказаться в тепле.

Гэндальф вдруг лает и резко бросается в сторону, вырвав поводок из руки Стига. Я, топая снегоступами, бегу за псом, а Стиг шумно пыхтит и размахивает руками от досады. Гэндальф зигзагами бежит по снегу, направляясь туда, откуда мы только что пришли. Чей бы след он ни почуял, он никак не желает оставить его. – Не сейчас, Гэндальф! Иди сюда! – До дома Олафа и Иши всего пятнадцать минут ходьбы, и даже меньше, если мы будем спешить.

Из тени деревьев появляется какая-то темная фигура, и мое тело напрягается. Но это всего лишь Гэндальф. Я вздыхаю с облегчением и неуклюже спешу за ним. Он что-то держит в зубах – светлую стеганую перчатку. Я беру ее у него, и в моем мозгу вспыхивает образ Мормор: она хватает Ишу за руку, затянутую в эту перчатку, и умоляет поливать дерево. У меня в горле встает ком, когда мне передается душевная боль, которую она испытывала тогда. Но тут материал, из которого сделана перчатка, начинает показывать мне что-то еще. Что-то ужасное… раздирающие тело черные когти и…

Стиг берет перчатку из моей руки, и видение обрывается.

– Что это? – Он переворачивает перчатку, и я вижу на ее манжете темное пятно.

Совсем недалеко Гэндальф, скуля, роет лапами снег, пытаясь что-то откопать. Стиг бросает на меня тревожный взгляд, потом вытаскивает из кармана посудное полотенце. Оно падает на землю, и в лунном свете становится виден блестящий клинок ножа. Держа его перед собой, Стиг идет к Гэндальфу. Я с колотящимся сердцем спешу за ним. Гэндальф стоит над темной фигурой, лежащей на снегу. Она похожа на фигуру человека, но этого просто не может быть.

– Faen! – Стиг хватает меня и пытается прижать мое лицо к своему плечу, но я вырываюсь. Седая борода Олафа заледенела, рот открыт. Его окоченевшие руки лежат на теле, в них зажато ружье. Мой желудок сводит, и мне кажется, что сейчас меня стошнит.

Стиг подходит к телу Олафа ближе и бормочет что-то по-норвежски, затем шепчет по-английски:

– У него разорвано горло. – Я отвожу взгляд, во рту у меня стоит горький вкус желчи, и тут я вижу еще одну фигуру, лежащую в снегу. Всего в десяти шагах справа. У меня падает сердце. Пожалуйста, нет, нет! Этого не может быть!..

Стиг хватает меня за руку и крепко стискивает ее. Мы подходим к телу вместе. Огромная дубленка Иши покрыта инеем, на ее окоченелом лице запеклась кровь. С одной щеки свисает лоскут кожи. Я прижимаю руку ко рту. Рукава у нее порваны в клочья и пропитаны кровью. Снег под ее телом потемнел.

У меня вырывается всхлип:

– Стиг, что же нам делать?

Какое-то время он тупо смотрит на тело Иши, потом машет рукой в сторону ее дома:

– У Олафа есть машина. Пошли, это недалеко!

Вытирая слезы, я неуклюже бреду за ним.

Тишину ночи разрывает вой, доносящийся из дома Олафа и Иши.

Лицо Стига искажает панический ужас:

– Мы должны сейчас же вернуться! Беги!

По крайней мере, у меня есть он, а у него – Я