Коридор

И у тяжелой‚ продолжительной болезни есть свои преимущества. Сломан привычный распорядок‚ сбит навязанный темп‚ и взамен будничных мыслей-рефлексов всплывают на поверхность глубинные. Вялые‚ лениво-неприкаянные‚ заторможенные поначалу‚ тычутся слепыми котятами в поисках теплого и привычного брюха матери-кошки. Но вот что-то шевельнулось в глубине‚ нехотя оторвалось от топкого дна‚ покачалось в нерешительности, пошло‚ разгоняясь‚ наверх – верткая‚ бесформенная громадина‚ и трудно предположить‚ что выскочит на поверхность: шустрый пузырь болотного газа или здоровенное‚ в два обхвата‚ осклизлое‚ в водорослях‚ бревно‚ которое стоймя подпрыгнет над поверхностью и взбаламутит цветущую ряску...

Саша Терновский сидит в белом накрахмаленном халате за новеньким немецким кульманом‚ нога на ногу‚ брюки аккуратно поддернуты‚ руки сцеплены на коленях‚ в зубах зажат "кохинор". Саша думает. На стене рядом с ним портрет Эйнштейна с высунутым языком‚ фото загрязненной нефтью реки с табличкой на берегу "У воды курить воспрещается"‚ кусок истонченной‚ ржавой подковы. Поверх всего тушью по узкому ватману: "И этот тоже учит!" Когда Сашу отрывают от размышлений‚ он демонстративно поворачивается к стене и долго читает по складам: "И этот... то… же… тоже у-чит..."

Саша – человек гордый и замкнутый. В чужие дела не лезет‚ в свои не пускает. Друзей нет – одни знакомые. Врагов тоже нет. Врагов иметь – только себя унижать: такие враги нынче пошли. Фамильярности не терпит‚ анекдоты не рассказывает‚ с каждым на "вы" – отстаивает свою независимость. Даже в мелочах. Главное – в мелочах. В мелочах наша независимость. Уже много лет он уходит с работы точно по звонку. Раньше нельзя – будут придираться‚ требовать унизительных оправданий‚ позже тоже нельзя – разбалуешь начальство‚ и ему захочется‚ чтобы ты оставался по вечерам на работе. Начальство надо воспитывать‚ и Саша делает это постоянно‚ и есть уже результаты. Он работает в перспективной группе‚ начинает конструирование с нуля‚ облекает бесплотные идеи в конкретные формы. Смахнет пыль с доски‚ наколет чистый лист ватмана‚ проведет по нему рукой‚ погладит‚ а потом сидит‚ думает.

Сам Главный уважает Сашу за конструкторский вкус‚ за инженерную храбрость‚ за умение понимать с полуслова и мыслить вслух. Не всякому это дано‚ не каждый на такое решится. Когда Сашин начальник идет к Главному‚ то берет с собой целую свиту. Главный обрушивает на них каскад мыслей и предположений‚ а они не переспрашивают‚ стараются только запомнить‚ а потом долго и мучительно разгадывают‚ какой тайный смысл вложил Главный в свои слова‚ чтобы угадать‚ в каком направлении двигаться дальше. И ощущение того‚ что они что-то позабыли или не так поняли‚ не покидает их‚ и если бы разрешили‚ они брали бы с собой стенографистку. Уж лучше бы он дал указание. Любое. Самое сложное. Тысяча указаний легче одной гипотезы.

Саша Терновский разговаривает с Главным на равных. Если не согласен‚ он спорит. Если ошибается‚ не думает о том‚ какое это произведет впечатление. Ему уже предлагали повышение‚ но он пока отказался. "Я не хочу быть начальником. Хочу быть подчиненным у хорошего начальника". Приходит на работу‚ надевает белый накрахмаленный халат‚ садится за немецкий кульман‚ нога на ногу‚ брюки поддернуты‚ руки сцеплены на коленях‚ в зубах зажат "кохинор". У начальства – план‚ беготня‚ текучка‚ а здесь – размышления над чистым листом ватмана‚ когда не поймешь со стороны‚ о чем же он‚ собственно‚ думает.

Рита Колчина вышла замуж в двадцать восемь лет. Иллюзий давно не было‚ а просто подошел возраст‚ когда надо торопиться устраивать жизнь. Она вышла за Сашу Терновского‚ без любви, без особой привязанности‚ – он предложил‚ она согласилась‚ – и с той поры они всегда были вместе: шли на работу‚ обедали в столовой‚ вместе возвращались домой. Замужество ничего не изменило: работала также вяло и без интереса‚ равнодушно чертила постылые детали‚ – ни уму‚ ни сердцу эти железки‚ – и даже близость с мужчиной взволновала ее меньше‚ чем она ожидала. Темпераментная на сцене‚ – этим она когда-то гордилась‚ – она оказалась холодной в жизни‚ и это ее оскорбило, унизило‚ заставило искать причины вне себя. И Саша Терновский‚ который не знал других женщин‚ не мог‚ даже если бы захотел‚ опровергнуть ее предположения.