Кормилец

«Это разве удивительное? – подумал Игорь. – Заглянул бы ты ко мне в карманы. Вот это уж действительно совпадение так совпадение».

Он старался смотреть на следователя и не отводить взгляд. Его лицо должно было отражать растерянность. Получалось плохо.

– Нет. Я не могу это объяснить.

– А жаль. – Пальцы вновь застучали по клавиатуре. – Я очень надеялся, что сможете. Ну ладно, раз так, не буду вас больше мучить. После того как нашлась девочка, следствие, честно говоря, перешло в режим ожидания. Какой смысл отрабатывать версии, если через два-три дня мы и так узнаем, что произошло на самом деле.

Следователь вытащил листок из принтера.

– Читайте. Если замечаний нет, внизу пишете: «С моих слов записано верно. Мною прочитано». Дата и подпись.

26

Прежде чем войти в парк, врач замер где-то у входа. Она чувствовала не только его близость, но и его тревогу. Скорее всего, он сидел в припаркованной машине и прислушивался к внутреннему голосу. У него должна быть очень острая интуиция. Особенно в отношении женщины, брата которой сожрала Тварь.

Врач свернул с центральной дорожки и подошел к лавке. Не поздоровался и не кивнул ей. Аккуратно сел на левый край лавки – даже чуть ближе, чем она рассчитывала. Осмотрелся по сторонам. Тонкая линия рта едва изогнулась. Вышла дьявольская усмешка. Злая и мудрая. Пальцы паучьими лапами нервно вцепились в край доски. Вблизи запах был почти непереносим, и она стала дышать ртом.

– Знаете, Галина Сергеевна, когда-то я читал в журнале любопытную мысль о том, что сумасшествие тоже следует считать в некотором смысле инфекционным заболеванием. Что болезнь чаще всего развивается внутри какой-то местности или вокруг какого-то события.

Его голос стал ниже и глуше, чем был тогда на приеме. Как если бы он говорил из-под земли. Она заметила метаморфозу еще во время телефонного разговора.

– И надо признать, массовое искривление сознания действительно случается, – продолжил он. – История знает немало таких случаев. Например, Холокост или Джонстаун. Помните, это когда около тысячи сектантов в один час покончили с собой. Или вот, например, взять нас с вами.

Он заглянул ей в лицо. Цепкий взгляд пронзил ее шилом. Она отвернулась.

– Что происходит, Галина Сергеевна?

Осторожный и емкий вопрос. Тварь не станет действовать открыто, пока все не разузнает. Пока не получит подтверждений своим догадкам. Тварь не может просто так рисковать врачом – единственной сохранившейся пуповиной.

– Вы сами прекрасно понимаете, что происходит, – ответила она.

– Нет. Не понимаю.

Она посмотрела по сторонам. Справа по дорожке к ним шла девушка с собакой, та самая, которую она видела час назад. Слева – никого не было. Надо было подождать, когда девушка пройдет. Не больше минуты. Старуха медленно сунула руку в сумку, потрогала пальцем лезвие ножа и мельком взглянула на тощую небритую шею собеседника.

– Вы сказали, что поможете мне найти детей, – сказал он. – Обмолвились о полигоне на Кавказе. О Твари, которая живет под Деревом. Насколько я понимаю, вы и на прием ко мне пришли вовсе не из-за проблем со здоровьем. Вы хотели встретиться и поговорить. А теперь молчите. Давайте поговорим. Я тоже этого хочу. Может быть, даже сильнее вас.

Тварь умела притворяться и ждать. Но в этот раз уловки не пройдут. Не слушай его. Давай. Сделай это прямо сейчас.

Девушка с собакой прошла мимо, не посмотрев в их сторону. Из ушей у нее спускались вниз и исчезали в вороте кофты проводки наушников. Если ты не сделаешь это сейчас, ты не сделаешь это никогда.

– Не знаете с чего начать? Давайте начну я. Я никогда никому не рассказывал об этом.

Во рту пересохло. Пальцы до боли сжали ручку ножа. Высохшие мышцы веревками натянулись под кожей. Левая нога слегка сдвинулась в сторону, готовясь к повороту тела. «Это тебе за маму и за Витю, Тварь». Мысленно она уже убила его бессчетное количество раз. Чтобы превратить мысль в действие, требовался последний нервный импульс от головы к телу. Но он все не поступал.

– Я был под Деревом счастья четырнадцать лет назад. Моя жена была беременна. Она долго не могла забеременеть. На седьмом месяце у нее открылось кровотечение. Ее положили в больницу. Сказали, что ребенок умрет и нужно будет делать искусственные роды. Один мой пациент вызвался помочь. Да, тоже пациент. Видите, как все повторяется и переплетается. А еще он сказал, что всякий, кто побывал у Дерева счастья, рано или поздно сходит с ума. – Врач выдержал паузу, словно задумавшись, и через несколько секунд продолжил: – Так вот. Этот человек отвел меня к Дереву, набрал бутылку сока и отдал мне. Соком я напоил жену…

– Кого вы убили там, доктор? – спросила она.

Вопрос сам вырвался у нее изо рта и прозвучал неожиданно громко, как свисток на крышке скороварки.

Врач стал меняться на глазах. Седеющая щетина на лице превратилась из мужественной в жалкую. Исчезла усмешка. Складки от опущенных вниз углов рта к носу стали глубже. Лицо постарело и превратилось в маску растерянности и отчаяния. Он вдруг стал похож на Гену, когда тот узнал, что нужно ехать в край на шунтирование.