Кормильцев. Космос как воспоминание

С самого рождения маленький Илья стал смыслом жизни Светланы Алексеевны. На каникулах она возила его на экскурсии в Ленинград, а летом брала в геологические экспедиции. Пройдя комсомольскую «школу жизни», мечтала вырастить из него идеального строителя коммунистического общества. Любила странной любовью, целенаправленно пытаясь его переделать. Но будущий вундеркинд интуитивно сопротивлялся и в итоге рос с ощущением отстраненности и недостатка любви — со всеми вытекающими переживаниями.

«Мир, как мать, которая не любит меня. / И Бог, как отец, которого я не знаю», — писал позднее Кормильцев в «Прологе к автобиографии».

Будучи ребенком с ослабленным иммунитетом, Илья часто болел. Поэтому дедушка принял мудрое решение: выкупил в пригороде участок земли, на котором построил небольшую дачу. Предполагалось, что пребывание ребенка на свежем воздухе оздоровит его. Бабушка Галина Константиновна отпаивала внука парным молоком и кропотливо выращивала на грядках овощи. С немецкой дотошностью учила маленького Илью латинским названиям растений, а также навыкам выращивать все, что способно произрасти в суровом уральском климате.

Необходимо заметить, что баба Галя была протестанткой голубых немецких кровей. В юности получила хореографическое образование и выступала в составе театральной агитбригады перед бойцами Красной Армии. Позднее, столкнувшись с голодом в Поволжье, крестьянскими рынками и разгоном НЭПа, она всеми фибрами души возненавидела советскую власть.

«Наша счастливая жизнь закончилась в 1917 году», — бесстрашно говорила Галина Константиновна в разгар сталинских репрессий.

Шикарный партийно-номенклатурный дом, где жили дедушка с бабушкой, находился в самом центре города, в Банковском переулке, неподалеку от памятника Ленину. Их просторная квартира выглядела настоящим собранием драгоценностей, начиная от редких видов кактусов и огромной коллекции марок, заканчивая профессорским кабинетом с дефицитными книгами.

Книжные стеллажи занимали все пространство комнаты, от пола и до потолка. В них хранились полный каталог издательства «Academia», дореволюционные фолианты по древнекитайской философии, словари Брокгауза и Ефрона, прижизненные издания Хлебникова, многотомник Большой советской энциклопедии, подшивки журналов и коллекция переводной литературы, состоявшая из книг Воннегута, Брэдбери, Лема и Шекли.

«Библиотека Виктора Александровича была организована по оригинальному принципу, — вспоминает школьный приятель Ильи Коля Соляник. — Книг было много, и они распределялись по странам. К примеру, Португалия: вначале шла поэзия, потом проза, а потом — эссеистика. У Ильи такая фундаментальность вызывала искреннее восхищение».

Любопытно, что на одной из полок хранились мемуары маршала Жукова с автографом самого автора. В опальные годы Георгий Константинович командовал Уральским военным округом и частенько бывал в квартире у Кормильцевых. Бабушка с улыбкой признавалась Илье, что Жуков был в нее тайно влюблен и впоследствии прислал в подарок свою книгу «Воспоминания и размышления».

В школьные годы Кормильцев-внук не вылезал из кабинета Виктора Александровича. Казалось, что его отцом был Курт Воннегут, а матерью — Франсуаза Саган. Причем особенно сильно Илья увлекался фантастикой — как отечественной, так и западной.

«Я читал романы Жюля Верна, мечтал стать капитаном Немо», — писал он в одном из стихотворений.

Кроме того, будущий поэт учил наизусть целые поэмы и мог прочитать вслух объемные фрагменты из «Истории государства российского» графа А. К. Толстого.

Любопытно, что в одном из ранних интервью, отвечая на вопрос об источниках самообразования, Илья честно признался: «Библиотека моего деда». И сентиментально добавил: «Больше всего я любил книги, от которых можно заплакать».

Так же рьяно Илья увлекался переводами. К примеру, брал двуязычную книгу сонетов Шекспира и переводил английский вариант стихотворения на русский язык, а потом — наоборот. Затем сравнивал свой вариант перевода с книжной версией. Долго и кропотливо оттачивал свой будущий стиль максимально эрудированного рок-поэта.

Уже в начальных классах Илья увлекался не только книгами. Английская спецшкола № 70, где он учился, имела физический уклон. В возрасте десяти лет Кормильцев осилил таблицу Менделеева и начал применять теорию на практике. В магазине «Охотник» он с помощью Коли Соляника приобретал банки с порохом и ставил разнообразные пиротехнические эксперименты. К примеру, в результате штурма макета рыцарского замка пытливый ученик лишь чудом не взорвал квартиру, а после опытов с карбидом у него на лбу загорелся глубокий шрам.

Неудивительно, что в школе Илья был обречен стать «белой вороной». Ровесники его недолюбливали, нутром чувствуя, что он — другой. Кормильцев раздражал их не столько своими знаниями, сколько необычной манерой поведения.