— Прыгаем! — Никита запрыгнул на корабль. — Давай играть, что мы на корабле у Крыса! — предложил он.

— Как Корнюшон и Рылейка? Точно! Давай!

Они стояли на палубе, океан шумел под днищем корабля, стрелка компаса указывала на север.

Корнюшон и Рылейка под парусами

Ветер нёс над ночным океаном тополиную пушинку. Нёс бережно, аккуратно. И немудрено, ведь на тополиной пушинке было два пассажира — мальчик лет десяти со странным именем Корнюшон и его тётя Рылейка. Думаете, простая тополиная пушинка не сможет поднять ни десятилетнего мальчика, ни тем более его тётю? А вот и нет, ошибаетесь! Сможет. Ведь это были маленькие человечки. Совсем маленькие. И потому пушинка легко несла их обоих.

Корнюшон и Рылейка путешествовали уже давно. В пути с ними постоянно что-то происходило: то они провалятся в кротовую нору, то на них нападёт змея, то они окажутся прямо посреди праздничного салюта…

Ну а сейчас я расскажу вам о том, что произошло с ними, когда они летели над Атлантическим океаном.

Корнюшон проснулся среди ночи и понял, что спать ему больше совсем не хочется. Он сел, закутался в плед и стал смотреть вокруг. Пушинка колыхалась под лёгким ветром, словно кто-то большой и сильный укачивал путешественников. Рылейка спала рядом с Корнюшоном. Изредка она сквозь сон протягивала руку и ощупывала — тут ли племянник, не укатился ли к краю пушинки. И, убедившись, что всё в порядке, продолжала спать дальше.

В небе то появлялась, то снова пряталась за плотные тёмные облака полная луна. От этого всё вокруг то заливалось её ярким холодным светом, то погружалось в непроглядный мрак. Было похоже, как будто открываешь и закрываешь глаза. Вышла луна — сразу всё видно: и океан, и волны, и облака. Спряталась — и всё исчезло.

И вот в одно из таких просветлений Корнюшон неожиданно увидел совсем рядом большой парусник. Белые паруса его были упруго выгнуты, канаты натянуты, как струны, треугольные флажки плескались на ветру. Он скользил по воде неслышно, словно был сделан из тумана, а не из дерева и железа. Мальчик протёр глаза — не снится ли ему это? Но парусник никуда не исчез, а продолжал всё так же плыть совсем рядом с тополиной пушинкой — высокий и красивый, похожий в лунном свете на сказочный дворец или замок.

— Я просто обязан туда попасть! — решил Корнюшон, потихоньку встал и, покопавшись в узелке с пожитками, достал «кошку». — Вот здорово будет: Рылейка проснётся, а я уже пришвартовался к паруснику!

С третьей попытки ему удалось зацепиться за рею ближайшей мачты, и он стал выбирать верёвку, подтягивая пушинку поближе к кораблю. Рея была уже совсем близко, и Корнюшон, высунув от усердия язык, уже думал, что дело сделано, как ветер вдруг дунул чуть сильнее, и мальчик, перекувыркнувшись в воздухе, повис на верёвке. А пушинка, чуть покачиваясь, поплыла дальше. С большим трудом Корнюшон выбрался на рею. Сложил руки рупором и что было сил закричал:

— Тётя Рылейка, помоги! Я здесь, на корабле! — но всё было зря: тётя его не слышала.

Он кричал долго, пока совсем не охрип. А когда пушинка исчезла из глаз, сел на рею и совсем уж было собрался заплакать, как услышал сзади ехидное покашливание. Корнюшон оглянулся и увидел сидящего возле мачты корабельного крыса. На нём были тельняшка, широкие матросские штаны, а в зубах дымилась трубка, в которой тлел зловещий красный огонёк.

— Хе-хе! Клянусь всеми тайфунами тропиков, на судне «заяц»!

Корнюшон, которого многочисленные передряги, что случались с ним за время путешествия, приучили никому не показывать страха, выпрямился и бесстрашно шмыгнул носом.

— Никакой я не заяц! Я человек!

Тут он некстати вспомнил, что его надёжная и острая, как бритва, шпага осталась на пушинке, и внутри у него ёкнуло. «Спокойно», — сказал он сам себе, вспоминая слова Рылейки: «Если тебе нечем обороняться, то единственное, что ты можешь предпринять в такой ситуации, — это сделать вид, что ничего не боишься». И он действительно сделал вид, что ничуть не боится.

Крыс хмыкнул и проворчал:

— Откуда ты, человек?

— Оттуда! — Корнюшон махнул головой куда-то в сторону.

Крыс не торопясь вынул изо рта трубку и показал ею в том же направлении, что и мальчик:

— Мы в Атлантическом океане. В той стороне юг. Значит, там находится Антарктида, приятель. Но я скорее дам сожрать себя каракатице, чем поверю, что ты прилетел из Антарктиды. Ведь там нет ничего, кроме снега, льдов и пингвинов. Ты не очень-то похож на пингвина.

— Да, конечно. А там что? — мальчик ткнул пальцем в противоположную сторону.

— Там Гренландия и Северный полюс.

— А там?

— Я смотрю, с географией у тебя полная беда. Там, на западе — Америка.

— Ну а там?

— На востоке? Европа.

— Вот. Я оттуда. Из России. Мы с тётей плыли, то есть летели оттуда. А потом я здесь… А она улетела… Я зацепился, хотел поближе… — принялся он сбивчиво объяснять.