Корнюшон и Рылейка. Под парусами

Крыс молчал, внимательно глядя на мальчика.

— Ладно. Пойдём со мной, расскажешь обо всём по порядку: кто ты и откуда, — сказал он и начал спускаться вниз по мачте, цепляясь за дерево острыми когтями.

Корнюшон всё ещё немного боялся своего неожиданного собеседника, но снова оставаться одному ему совсем не хотелось. Он быстро свернул кольцом верёвку «кошки», накинул её на плечо и тоже полез вниз.

Они шли довольно долго, спускались по лестницам, обходили какие-то мешки и ящики, пока не оказались глубоко в трюме. Крыс остановился, Корнюшон, ничего не видевший в темноте, ткнулся в его спину. «Осторожней, пиранья тебя за нос», — послышался недовольный голос. Скрипнула дверь, и они куда-то вошли. Хозяин засветил фонарь, мальчик огляделся.

Они находились в маленькой каморке. Это было жилище настоящего морского волка: большой бочонок вместо стола и маленькие — вместо стульев, бухта каната в углу, карты островов и проливов, морское оружие на тёмных закопчённых стенах: кортики, абордажные сабли, крючья, пистолеты, кинжалы. Корнюшон присмотрелся к своему хозяину и обнаружил, что тот совсем седой, от усов до кончика хвоста. Заметив взгляд мальчика, тот хмыкнул:

— Да, парень, я немало пожил на этом свете, но, клянусь своей селезёнкой, меня ещё рано списывать на берег.

— А как вас зовут? — полюбопытствовал Корнюшон.

— Ахав. Зови меня Ахав, приятель.

Крыс взял со стола фонарь и поднёс его к висящему на стене барометру.

— Так, ну что ты нам скажешь, старый краб? — проворчал моряк прибору. — Ага. Ясно.

— Что ясно? — спросил Корнюшон.

— Что будет ясно, — ответил крыс.

— Как вы определяете?

— Эта штука называется барометр. Он меряет давление воздуха. И по тому, как оно меняется, может предсказывать погоду. Вот смотри.

Крыс посветил фонарём, и Корнюшон увидел, что круглый циферблат прибора разделён на части: «ясно», «пасмурно», «буря». Сейчас стрелка указывала на «ясно».

Ахав вернулся к столу, набил трубку и закурил.

— Ну давай, рассказывай, как тебя занесло сюда из России.

Корнюшон уселся на бухту каната и подробно описал свои приключения, начиная с самого отлёта из дома Рылейки и заканчивая попаданием на корабль.

— Недурно, мой мальчик, недурно, — высказался Ахав о его путешествиях.

Поскольку делать больше было нечего, Корнюшон прошёлся по каморке, рассматривая её убранство. Подержался за рукоятки шпаг и пистолетов. Повертел в руках большой медный компас. В тёмном углу на стенах обнаружилось с десяток старинных портретов. Изображены на них были люди и крысы. Смотрели и те и другие довольно сурово.

— Кто это?

Крыс взял подсвечник и подошёл к Корнюшону.

— Христофор Колумб, — осветил он изображение пожилого человека с высоким лбом. — Мой прапрапрапра… Сколько раз я сказал? Четыре? Значит ещё двенадцать раз «пра» сказать надо. Мой прапра… В общем мой далёкий прадед ходил на его «Санта- Марии». Видел, как Колумб открывал Америку. А вот это, — показал он портрет крысы в бескозырке, — старик Смоляной Бок, другой мой предок. Он был с русским капитаном Ушаковым во время военного похода в Средиземное море. Досталось тогда французам, ох и досталось!

Это сэр Фрэнсис Дрейк, пират, — осветил он другой портрет. — Совершил первое кругосветное путешествие. В честь него назвали пролив между Антарктидой и Южной Америкой. В трюме его «Золотой лани» грызли сухари и солонину мой прадед Полхвоста и прабабка Ведьма. Говорят, что кусок хвоста моему предку отрубил сам капитан Дрейк.

Вот эта страшная рожа — чёрный крыс Бешеный Бык, он мне приходится дальним родственником со стороны отца. Ходил с Васко да Гамой на «Сан-Рафаэле», открывал путь из Европы в Индию вокруг Африки. Ничего не боялся, ходил по палубе вместе с командой и ел на камбузе, будто член экипажа. Тут, посмотри, моя бабка Швабра. Была ужасно тощей и вечно голодной. Прославилась тем, что прогрызла дыру в штанах капитана шестого флота США, когда тот посещал Мальту. Чуть не дошло до международного скандала. Хе-хе!..

Старый крыс говорил долго. Все его предки испокон веков плавали по морю, и с ними случилось множество интересных историй.

Корнюшон слушал раскрыв рот, но тут дверь с грохотом распахнулась и в каморку, бешено вращая глазами, влетела Рылейка. Она схватила Корнюшона за шиворот и заслонила его собой.

— А ну, отстань от него, серое отродье! — закричала она, опрокидывая бочонки и со шпагой в руке устремляясь на крыса.

— Ага! — радостно воскликнул тот, словно только этого и ждал. — Будет славная драчка!

Он кинулся к стене, сорвал большую абордажную саблю и стал ловко отбивать неистовые атаки разъярённой Рылейки. Сталь звенела о сталь, словно кто-то пересыпал из одного мешка в другой кучу ножей и вилок. Искры летели во все стороны.

— Славный выпад! — ворчал крыс, парируя удар Рылейки. Ахав был намного крупнее и сильнее, но та была шустрее. — А вот так! — он нанёс быстрый, как молния, рубящий удар, но тётя проворно нырнула, и сабля просвистела над её головой.

— Стойте! — закричал из-за спины тёти Корнюшон. — Рылейка, этот крыс — друг! Он не сделал мне ничего плохого!

Но на его отчаянные крики никто не обратил внимания.