Король Артур и его рыцари

– И это мне ведомо, сэр, но, едва увидев Моргану, я почувствовал такую любовь, что не мог оставить волшебницу и повсюду следовал за нею. Много ее злодейств довелось увидеть мне, но, когда не стало у меня больше сил глядеть на доблестных рыцарей и прекрасных дам, которых без счета губила Моргана, любовь моя умерла, и решил я покинуть волшебницу. «Езжай, – сказала мне на прощанье Моргана, – только, чтобы не осталось в твоей памяти зла, прими этот дар». И вынесли ее слуги дивные доспехи алого цвета. Стоило мне облачиться в эту броню, не осталось у меня своей воли, и был я готов по слову Морганы на любое злодейство до тех пор, пока не изрубят их на мне.

– Храни нас Господь! – Гарет перекрестился, и многие, кто слышал рассказ Красного рыцаря, сделали то же.

– И многих добрых рыцарей погубил я, ибо велика ненависть Морганы, и чем достойнее рыцарь, тем сильнее желает она его погибели. Особенно же ненавидит она рыцарей доблестного Артура, ибо немало ее козней сокрушила их доблесть. Оттого и сделала она так, что с восходом солнца возрастает моя сила в семь раз. Но, видно, и ее колдовство уступает истинной доблести, ибо всей моей мощи не хватило, чтобы одолеть тебя, благородный Гарет.

Кончив свою речь, Красный рыцарь сам скинул шлем и, подобно приговоренному к смерти, опустился на колени перед Гаретом.

– Что за тяжкий труд быть судьею! – воскликнул Гарет. – Скорбит мое сердце по рыцарям, что погубил ты, но не воскресит твоя смерть ни одного из них!

И смолкли все, кто стоял вокруг, и те, что толпились на стенах замка, затихли, ибо тяжкая задача выпала сэру Гарету. Но вот убрал он в ножны свой меч, и лицо его прояснилось.

– Встань с колен! – сказал он Красному рыцарю. – Или ты думаешь – я палач? Нынче же ступай ко двору короля Артура в Камелот, и пусть судят тебя все благородные рыцари Круглого стола.

Красный рыцарь поклялся на своем мече и дал слово, что так и будет. А Гарета отвели в шатер, и вышла из замка Лионесса и промыла ему раны. Гарет же повелел изготовить себе новые латы и щит. На щите он приказал изобразить кухонный котел. Многие из бывших там рыцарей дивились этому и говорили:

– Велика ли будет честь, о сэр Гарет, когда станут называть тебя рыцарем Кухонного Котла?

И ответил им на это Гарет:

– Не пристало рыцарю сочинять о себе сказки, и коли суждено мне было провести целый год у поваров в Камелоте и терпеть насмешки и гордость свою смирять, так неужто теперь побоюсь я шуток и пересудов? Да и поглядим еще, сыщутся ли охотники насмешничать.

И с тем просил Гарет оставить его и десять дней лежал в шатре, набираясь сил и залечивая раны. А прекрасная Лионесса ходила за ним и была с ним неотлучно. Когда же затянулись раны и оружейники изготовили новые доспехи, поднялся со своего ложа Гарет, и в полном блеске своей красоты и силы предстал перед Лионессой, и просил ее стать его женой.

На том и порешили они, и свадьбу назначили в славном Камелоте.

О том, как принцесса Элейна прибыла в Камелот и чем обернулось это для Ланселота

Нет, не было коварства в душе у принцессы Элейны, и хоть обманом повенчалась она с Ланселотом, но горячо и преданно любила Элейна своего рыцаря. Когда же родился у нее сын и увидела она, как дивно похож младенец на своего отца Ланселота, не стало у принцессы сил дальше терпеть разлуку. Гневался на свою дочь король Пелес, ибо не мог простить Ланселоту, что тот покинул его дочь, однако и отцовского гнева не побоялась Элейна. Тогда запретил Пелес своим рыцарям сопровождать ее в пути.

– Не пристало королевской дочери ехать к тому, кто покинул ее. А раз едет она как попрошайка, то не к лицу ей свита.

Так и уехала Элейна вдвоем с Брузеной, и хоть иные рыцари Пелеса горевали об ее участи, но ни один не решился ослушаться короля.

– Не горюйте, благородная Элейна, – сказала Брузена, – не много толку было бы в дороге от таких рыцарей. А если написано нам на роду добраться до Камелота, то и без их защиты не тронут нас ни дикие звери, ни разбойники.

И ехали они, положившись на милость Господню, и то в замке, то в хижине землепашца, то за монастырскими стенами коротали ночи, но случалось и так, что были им постелью луговые травы и лесными ягодами утоляли голод благородные дамы.

Много минуло дней с тех пор, как отправились они в путь, и вот как-то поутру Брузена сказала Элейне:

– Милая моя госпожа, пришло мне в голову этой ночью, что неладно будет, если явимся мы в Камелот, точно бедные странницы, а вы, благородная дама и принцесса, станете просить у сэра Ланселота ласкового слова, как подачки.

– Твоя правда, – отвечает Элейна, – но нет у меня сил отказаться от свидания с Ланселотом. Если же ты знаешь, как пощадить мою гордость, то помоги ради Иисуса. Если же нет – пусть будет как будет.

Говорит на это Брузена:

– Госпожа моя Элейна, положитесь во всем на меня и не дивитесь тому, что стану я говорить и делать.

– Будь по-твоему, – согласилась Элейна, – нет у меня, кроме тебя, ни друга, ни советчика.