Король эльфов

— О ювелирных изделиях.

— О, Господи!

— Оригинальные украшения. Изготовление на заказ. — Мак-Карти отвел его в угол — там было не так шумно. — Тысчонки за две можно снять под мастерскую небольшой подвал или гараж. Я тут как-то рисовал эскизы женских сережек и подвесок. Помнишь? Настоящий модерн. — Он взял клочок бумаги и стал рисовать — медленно, сосредоточено.

Заглянув Эду через плечо, Фрэнк увидел эскиз браслета. Он давно не встречал ничего подобного. Разве что среди довоенных вещей. Но все они, даже старинные, были стандартными. Никаких абстрактных узоров, как на этом браслете.

— Кому нужно современное искусство?

— Создадим рынок, — нахмурился Мак-Карти.

— Сами, что ли, будем продавать?

— Нет, через магазины. Вроде той роскошной лавки на Монгомери-стрит.

— «Художественные промыслы Америки», — припомнил Фрэнк. Он никогда не заходил в такие шикарные магазины, да и мало кто из американцев заходил туда —выставленные там вещи были по карману только японцам.

— А тебе известно, чем торгуют в таких магазинах? — осведомился Мак-Карти. — И на чем наживаются? На дурацких серебряных нашлепках от индейских поясов из Нью-Мексико. На всякой дряни вроде осколков тарелок — якобы туземном искусстве.

Фрэнк долго не сводил взгляда с Мак-Карти. Наконец произнес:

— Мне известно, что еще они продают. И тебе тоже.

— Да, — подтвердил Мак-Карти.

К тому, чем торговали в магазинах редкостей, они имели самое непосредственное отношение. И не первый год.

Официально «Корпорация У-М» специализировалась на выпуске кованых перил для лестниц и балконов, решеток для очагов и оград для новых фешенебельных домов. Изделия выпускались крупными партиями по типовым чертежам, например, сорок каминных решеток для сорокаквартирного дома. Но «Корпорация У-М» производила не только перила — основную прибыль приносила деятельность иного рода.

Используя большой арсенал инструментов, станков и материалов, корпорация подделывала предметы довоенной Америки в широком ассортименте. Эти подделки, разбавленные подлинными вещами, очень осторожно и расчетливо поставлялись на оптовый рынок предметов искусства, и невозможно было подсчитать, сколько ходит по свету фальшивок. Да никто и не пытался.

Вчера, уходя с работы, Фрэнк оставил на верстаке наполовину сработанный револьвер эпохи покорения Дикого Запада. Он сам изготовил форму и отливки, оставалось отшлифовать детали. Для стрелкового оружия времен Гражданской войны и Фронтира[18] рынок был неограничен; все, что мастерил Фрэнк, «Корпорация У-М» сбывала без всяких хлопот.

Фрэнк неторопливо приблизился к верстаку, взял шкурку и доделал шомпол. Еще три дня, и револьвер был бы готов. «Да, — подумал он, — я потерял хорошую работу. Только эксперт сможет отличить... Но японские коллекционеры — профаны, они даже не задумываются над необходимостью устанавливать подлинность так называемых «исторических произведений искусства», которыми торгуют на западном побережье. Когда-нибудь, возможно, задумаются... и тогда рынок лопнет как мыльный пузырь, даже подлинники никто не рискнет покупать. Таков закон Грэшэма: подделки снижают ценность оригиналов. Может быть, поэтому никто и не пытается отличить их. Боятся правды. А так — вроде все довольны.

Разбросанные по стране предприятия выпускают продукцию, оптовики продают изделия хозяевам магазинов, а те рекламируют и выкладывают на прилавки. Коллекционеры платят денежки и, довольные, увозят покупки домой — восхищать коллег, друзей и любовниц.

До поры до времени подделки будут в цене. Потом придет час расплаты. Тогда и фабриканты, и оптовики, и владельцы магазинов вылетят в трубу. Пока об этом все помалкивают, особенно те, кто зарабатывает на жизнь подделками. Они просто стараются не думать об этом, сосредоточившись на технических проблемах.

— Ты давно не пробовал сделать что-нибудь свое? — спросил Мак-Карти.

— Несколько лет. Зато я здорово научился копировать...

— Знаешь, о чем я думаю? Наверное, ты заразился нацистской идеей, будто евреи не способны творить, а только копировать и продавать.

— Может, так оно и есть, — буркнул Фрэнк.

— А ты попробуй. Придумай что-нибудь. Или сразу, без эскизов, поработай по металлу. Поиграй — как дети играют.

— Зачем? — спросил Фрэнк.

— Веры в тебе нет, — вздохнул Мак-Карти. — Ты полностью утратил веру в себя, точно? Ну, и зря. Я-то знаю, на что ты способен.

«Зря, — повторил про себя Фрэнк. — Да. Это правда, во мне нет ни веры, ни энтузиазма. И взяться им неоткуда. Этот Мак-Карти — отличный мастер. Ему не откажешь в умении завести работягу, заставить его выложиться. Прирожденный руководитель — чуть не вдохновил меня. И все испортил, отойдя раньше времени. Жаль, нет со мной Оракула. Я бы спросил у него совета, зачерпнул из источника пятитысячелетней мудрости». — Фрэнк вспомнил, что видел «Ицзин» в вестибюле управления «Корпорации У-М». Туда он и направился по длинному коридору.

Он уселся в кресло из металла и пластика, написал на обратной стороне конверта: «Стоит ли заняться творческим ремеслом, как мне предложили?» — и стал подбрасывать три монетки.