Король эльфов

Рейнхард Гейдрих. — Чиновник МИДа сделал паузу, окинул взглядом зал и продолжил: — Значительно моложе большинства ветеранов революции тридцать третьего года. Выдвиженец из элиты СС. Подчинялся непосредственно Гиммлеру, возможно, загадочная смерть постигла Гиммлера в сорок восьмом не без его содействия. Устранил из аппарата полиции своих главных соперников, таких как Эйхман и Шелленберг. По нашим сведениям, в Партии его многие боятся. По окончании войны, после знаменитого столкновения полиции с армией, приведшего к реорганизации правительства, Гейдриху поручен политический надзор за Вермахтом. Получил превосходное образование еще до того, как СС перешла на так называемую «замковую» систему обучения. В традиционном смысле его психика лишена эмоциональной восприимчивости. Его устремления неясны. Вероятно, развитие общества видится ему некой игрой, точнее, серией игр. Подобная специфическая, псевдонаучная отрешенность встречается в технократических кругах. В идеологических диспутах не участвует. Вывод: он наиболее соответствует нашей «эпохе прагматизма», избавлен от так называемых «неизбежных» иллюзий, таких как вера в бога, гуманизм и т.п. Определение «реалистический склад ума» все еще остается загадкой для токийских социологов, так что рядом с этим человеком можно поставить знак вопроса. Тем не менее, не следует снимать со счетов низкую эмоциональность, возможно, свидетельствующую о патологической шизофрении.

Тагоми начало подташнивать.

— Бальдур фон Ширах. Бывший вожак гитлеровской молодежи. Считается идеалистом. Внешне привлекателен, но о его опыте и компетентности сложилось невысокое мнение. Искренне верит в идеалы НСДАП. В число его заслуг входят осушение средиземноморского бассейна и создание там огромных сельскохозяйственных площадей. В начале пятидесятых добивался смягчения человеко-ненавистнической политики и отмены расовых экспериментов на славянских землях. Обратился непосредственно к народу Германии, чтобы уцелевшим славянам позволили жить в резервациях Центральной Азии. Призывал отказаться от некоторых форм «убийств милосердия» и медицинских экспериментов над людьми, но безуспешно.

Доктор Зейсс-Инкварт. Из австрийских нацистов, ныне управляет колониями Рейха, отвечает за колониальную политику. Пожалуй, на территории Рейха ни к кому не относятся с такой ненавистью. Говорят, он был инициатором большинства, если не всех, репрессионных мер против завоеванных народов. Вместе с Розенбергом добивался утверждения самых чудовищных кампаний, таких как попытка стерилизовать уцелевшее население России. Считается, хотя тому нет документальных подтверждений, что решение очистить Африку от негритянского населения было принято с его подачи. Темпераментом очень напоминает бывшего фюрера, Адольфа Гитлера.

Докладчик замолчал.

«Кажется, я схожу с ума, — подумал Тагоми. — Надо уйти отсюда. У меня приступ. Меня тошнит, ...я умираю!» — он с трудом поднялся, выбрался в проход и побрел, почти ничего и никого не видя. «В уборную!» — он побежал по проходу.

К нему повернулось несколько голов. «Какой позор! Не мог найти другого времени и места для обморока? Уволят...» — он выскочил за дверь, распахнутую перед ним служащим.

Сразу прошла тошнота. Вернулось зрение. Перестали вращаться стены и пол.

«Просто приступ головокружения. Функциональное расстройство вестибулярного аппарата. Диэнцефалон, промежуточный мозг, доставшийся в наследство от пращуров, дает о себе знать.

Подумать о чем-нибудь успокаивающем. За что ухватиться? За религию? Или за прошлое?.. «А сейчас потихоньку начинайте гавот. Отлично, отлично, у вас прекрасно получается. Вы схватываете на лету...» Частица узнаваемого мира. Г. и С.Гондольерс. Школа европейских бальных танцев. — Он закрыл глаза. — Уходящий мир...»

— Сэр, вам помочь? — спросил служащий посольства.

— Благодарю, — с поклоном ответил Тагоми. — Я пришел в себя.

«Может, они все смеются надо мной? — подумал он. — В глубине души?»

Внимательное, участливое лицо слуги. Ни тени насмешки.

«...Зло — везде. Оно как цемент скрепляет наше общество... Не могу в это поверить. Не могу этого вынести. — Он расхаживал по вестибюлю и слушал гул автомобилей, доносящийся с Саттер-стрит. — Нет, религия не поможет. Что мне делать? — спросил он себя, направляясь к выходу из посольства. Привратник отворил двери, и мистер Тагоми сошел по ступенькам к стоянке лимузинов.

Зло незримо. Оно — неотъемлемая часть нашего мира. Оно везде. Изливается на нас, разъедает мозги, тела, сердца и впитывается в асфальт.

Почему?

Мы — слепые кроты. Копошимся в земле, тычемся рыльцами в потемках. Ничего не ведая. Я понимаю это... но не знаю, куда ползти. Остается верещать от страха. И удирать.

Жаль.

Смеются надо мной, — думал он, идя к машине. — Где мой портфель? Ах, да, остался в кресле».

Все смотрели, как он кивает шоферу и неуклюже залезает в автомобиль.

«Отвези меня в больницу», — хотел сказать он. И — вслух:

— «Ниппон Таймс Билдинг». Помедленней, пожалуйста.

Он смотрел в окно из машины, магазины, ультрасовременные высотные здания. На безликий поток пешеходов.