Король гордости (ЛП)

— Изабелла. — Холодный, маслянистый голос заставил тысячу невидимых насекомых забегать по моей коже. — Ты сегодня прекрасно выглядишь.

— Спасибо. — Моя улыбка была достаточно натянутой, чтобы сочетаться с корсетом викторианской эпохи. — Что я могу для вас сделать, мистер Блэк?

Виктор Блэк оценивал меня своими плоскими темными глазами. Он был генеральным директором Black & Co, медиакомпании, чьи таблоиды выставили National Enquirer похожим на пулитцеровский материал. Технически он принадлежал к вашингтонскому отделению Вальгаллы, но часто бывал в Нью-Йорке. К сожалению.

— Секс на пляже. — Ухмылка змеилась по его лицу. Армия насекомых плодилась и размножалась. — Мое любимое.

— Сейчас. — Я проигнорировала очевидный двойной смысл и принялась за приготовление напитка. Чем скорее я закончу, тем скорее смогу уйти от него.

Под тридцать, зачесанные назад волосы, броская одежда. Виктор объективно выглядел прилично, но что-то в нем всегда вызывало у меня мурашки. Может быть, дело было в том, как он смотрел на меня, словно представлял себе самые грязные вещи, которые ему могли сойти со мной с рук, или, может быть, дело было в безжалостных приставаниях, несмотря на мою очевидную незаинтересованность.

Тесса послала мне сочувственный взгляд с другого конца бара. Она знала, как сильно я его не любила, но он всегда настаивал на том, чтобы я прислуживала ему, когда он был здесь, так что она ничего не могла поделать.

— Какие у тебя планы на эти выходные? — Спросил Виктор. — Я пробуду в городе до понедельника, и я знаю о нескольких предстоящих интересных событиях.

Уверена, ты знаешь. Бьюсь об заклад, они включали в себя практически полное отсутствие одежды и большие надежды на его огромный член.

— Я работаю, — сказала я, что было правдой. Я получала самые лучшие чаевые по выходным, поэтому всегда соглашаюсь на пятницы и субботы.

— Уверен, ты могла бы взять отгул на ночь или две.

Моя улыбка могла заморозить внутренности вулкана, когда я протягивала ему его напиток.

— К сожалению, мне нужно оплачивать счета, так что нет, я не могу. — Это было настолько грубо, насколько я позволила себе быть по отношению к члену клуба. Большинство из них были достаточно мелочными и эгоистичными, чтобы кого-то уволили из-за плохого отношения — включая Виктора.

— Есть и другие способы оплачивать свои счета. — Виктор намеренно задел мою руку, когда брал у меня стакан. Дрожь отвращения пробежала у меня по спине. — Например, я могу быть довольно щедрым в определенных ситуациях.

Смысл его слов был ясен.

Волны тошноты метались в моем животе, как корабль во время шторма. Я скорее умру, блять, чем когда-либо позволю Виктору Блэку дотронуться до меня.

— Спасибо вам за мысль, но, как я уверена, вы знаете, отношения между членами клуба и сотрудниками является вопиющим нарушением правил Вальгаллы. — Мой ледяной ответ контрастировал с гневом, кипящим в моих венах. Мне хотелось выплеснуть ему в лицо ближайший бокал или, что еще лучше, влепить ему пощечину так сильно, чтобы это выбило все мерзкие мысли прямо из его головы, но, как я уже сказала, мне нужно было оплачивать счета и сохранять работу. — А теперь, если это все, у меня есть другие клиенты, которые требуют моего внимания .

Я сделала всего два шага, когда его рука сомкнулась вокруг моего запястья.

Тошнота усилилась в сочетании с приливом адреналина, который стучал у меня в ушах. Мне потребовалась каждая унция силы воли, чтобы не ударить его по лицу свободной рукой.

— Правила на меня не распространяются, — сказал Виктор небрежно, как будто он не держал меня в заложниках в комнате, полной свидетелей. Высокомерие ярко и холодно сверкнуло в его глазах. — Я могу.

— Отпусти ее, Виктор. — Знакомый ровный, аристократичный голос прорезал мое напряжение, как свежеотточенное лезвие сквозь шелк. — Это неприлично грубо обращаться так с кем-то, даже для тебя.

Лицо Виктора потемнело, но он был не настолько глуп, чтобы устраивать сцену с другим участником. Он отпустил мою руку и повернулся.

Кай стоял позади него, поправив булавку для галстука, аккуратно сложив носовой платок в кармане пиджака, и его глаза были твердыми, как алмаз, когда они пригвоздили другого мужчину к его сиденью.

Тепло разлилось внизу моего живота, стирая часть моего отвращения к прикосновениям Виктора.

— Приятно видеть, что ты пользуешься преимуществами нашей внутриклубной сети, — сказал Кай, его голос был обманчиво приятным, несмотря на тихую ярость, исходящую от него волнами. — Но я был бы неосторожен, если бы не напомнил тебе о нашей политике запрета домогательств. Нарушишь его, и твой доступ к сети будет прекращен. Нарушишь его не с тем человеком, и тебе навсегда запретят посещать Вальгаллу. — Вежливая улыбка, более холодная, чем самые северные уголки Арктики. — Ты знаешь, что происходит с отлученными членами церкви, не так ли?

Губы Виктора сжались. Я не знала, что случилось с бывшими участниками, с которыми общались, но угрозы было достаточно, чтобы успокоить его, несмотря на убийственное негодование, переполнявшее его глаза.