Король и Шут. Между Купчино и Ржевкой…

Князь. Я ее написал сразу после работы над своим домашним альбомом «Любовь негодяя», песни из которого потом вошли в «Акустический». И вот этот «триольный» ритм я взял из банка в синтезаторе.

Балу. Почему ты решил, что пришло ее время?

Князь. Я считал, что эта песня требует мастерства в игре и самоотдачи, поэтому мы ее редко играли на концертах.

Балу. Да ладно, мы ее постоянно играли.

Князь. Да, мы играли ее часто, но были песни, которые застревали в репертуаре, а бывали такие, что менялись, чередовались… Ну, ладно, то, что она не часто игралась, тут может я и немного того…

Балу. Она чуть ли не в каждой программе игралась.

Князь. Ну, хорошо. Опустим этот момент, но факт того, что ее нужно было прокачать, остается.

Балу. Она требовала особой ответственности!

Князь. Безусловно! Ведь эта песня, ее текст, была олицетворением шута героического, самоотверженного. Который ради правды готов поставить на кон свою жизнь. Это нехарактерный персонаж.

Балу. Нехарактерный шут для «Короля и Шута».

Князь. Да. Дело в том, что Горшок тяготел к текстам со стебом, с крутыми персонажами, фолковыми. К таким, где можно было бы посмеяться над жлобством, над быдлятиной постебаться. А персонажей искренних Горшок не жаловал. А у меня, кроме злодеев и чудовищ, иногда появлялись и герои, и романтики.

Балу. А на кого ты этот образ примерял – на себя, на Горшка или вообще?

Князь. Давай я скажу тебе так (и вам, дорогие читатели): кроме «Акустического альбома», который я весь писал про себя, во всех остальных композициях было два момента. Первый – все, что писалось на музыку Горшка, писалось исключительно под образ Горшка. То, что ему не подходило, он для исполнения не брал. Второй – все что пелось мной, это было под меня. Горшок неоднократно говорил: «У нас с Андрюхой одна голова на двоих». То есть мы реально друг у друга в башке копались постоянно.

Балу. Да, было такое.

Князь.

Поэтому я прекрасно понимал, какие образы надо выдергивать именно для него, чтобы они подошли ему. А он прекрасно понимал, какие образы нужны мне. Поэтому «Гимн Шута» пел я, писал я и песня, соответственно, поется от лица героя, который близок мне.

Балу. А, допустим, в песне «Некромант» разве персонаж не подошел бы больше Горшку, чем тебе?

Князь. Да, пел эту песню я, но по стилю, конечно, персонаж больше подошел бы Горшку. Но, возвращаясь к песне, я скажу, что «Гимн Шута» – это очень важный артефакт во всем моем творчестве. Она олицетворяет того самого шута, который мне нравился. Люди, которые не в теме «Короля и Шута», могут трактовать шута по-разному. У одних это шут Балакирев, другие могут представить шута Шико из «Графина де Монсюро», у третьих это какой-то идиот, который валяется по полу на потеху толпе, кривляется, юродствует и никакой смысловой нагрузки не несет. А я хотел показать, что у нашего шута серьезное внутреннее содержание. Он и романтичен, и самоотвержен, и умен, а, главное, справедлив.

2. Проклятый старый дом

Балу. Лавкрафтовская такая тема.

Князь. Да, в стихах никакого хитрого подсмысла нет. Весь «Король и Шут» по текстам делился на две категории. Песни с подсмыслами, с прообразами, и песни, в которых и так все ясно сказано. Эта песня из второй категории. А все образы и характеры для текста я почерпнул в своей деревне Голубково. А про музыку ты скажи.

Балу. Про концовку смешное вспомнил. Помню, сделали песню, все нормально, а потом присобачили к ней финальный рифак, и мне показалось, что песня стала чересчур серьезной. И предложил тогда я Горшку вставить в самом конце «тыгы-дын-тыгы-дын», просто так, для смеха. Он спрашивает: «А зачем?» А я ему: «А это как будто коники побежали». А он: «А, ну лад но…» Так и оставили.

3. Тайна хозяйки старинных часов

Балу. Эту песню ты уже приносил.

Князь. Это тоже старинная заготовка, впервые я ее записал еще со своим брательником, но значительно медленнее.

Маша. Это первая типично Рениковская обработка.

Князь. Дело в том, что на этом альбоме Реника еще не было, он в группе на постоянку был со следующего альбома.

Балу. Нет, был. Он в том году ушел из «Кукрыниксов», и Горшок взял его на испытательный срок, на год вроде. То есть официальным членом группы он не был, к чему, впрочем, и не стремился, больно разные у нас взгляды. Но к записи мы его уже привлекли. И даже, помнишь, на фотосессию взяли.

Князь. А, точно.

Балу. И когда мы клип снимали, он с нами поехал.

Князь.

Ну, это ж так, за компанию.

Балу. Да, пофиг, короче, на гитаре он в этой песне играл.

Князь. Я помню, что он уже со следующего альбома стал свою гитару жесткую везде играть, и сама пластинка стала пожестче. А в «Гимне шута» я не помню его наличие.

Балу. В «Часах».

Князь. В этой песне только?

Балу. Да.

Маша. Да.

Князь. Ну, ладно, оставим это на твое, Маша, усмотрение, потому что я не помню этого. Я помню, что изначально песня была медленнее, по ритму она была, как бой часов, но мы ее переделали.