Король Крыс

Максим понял: от Фалалеева следует избавляться, и чем быстрее, тем лучше. Впрочем, теперь у него не было для этого ни времени, ни возможностей: раскол в организации был далеко не единственной неприятностью Лютого.

Беспредел, столь характерный для сабуровской группировки, давно стал притчей во языцех, и не только в столице. И в том, что московский РУОП активизировал свои действия против бандитов, не было ничего удивительного. Еще в начале осени Региональное управление по борьбе с организованной преступностью провело несколько относительно успешных операций против самого сильного в Москве мафиозного сообщества. В результате пятеро «быков» было убито, более десятка оказались в «двадцатке», московской городской больнице номер 20, где последний этаж предназначался для раненых бандитов. Некоторые авторитеты звена ниже среднего попали в печально известный изолятор временного содержания «Петры», что на Петровке, 38.

Телевидение и газеты преподнесли это как огромную победу правоохранительных органов над мрачными силами организованной преступности.

Кто‑кто, а Максим знал: до победы еще очень далеко. Знал он и другое: в головном офисе РУОПа, что на Шаболовке, уже организован штаб по поимке лидеров сабуровских — Кактуса, Шмаля, Сытого, Соловья, Виста и, естественно, его — Лютого.

Ситуация становилась критической: с одной стороны, оставаясь лидером, Нечаев практически не имел реальной власти, выступая в роли английской королевы, — он был как бы символом, эмблемой группировки; царствовал, но не правил. С другой — руоповцы нисколько не сомневались, что он, Лютый, и есть самый мозг сабуровской ОПГ. И в том, что вскоре Максим ощутил на себе пристальное внимание, а иначе говоря, слежку, не было ничего удивительного.

Однако он толком не знал, кто его «пасет»: РУОП, конкуренты из бригады очаковского Силантия (поклявшегося расправиться с Максимом) или соглядатаи Кактуса.

Все это вынуждало Нечаева тщательно «шифроваться». Максим никогда не ночевал в одном месте дважды, вовсю пользовался театральным гримом и поддельными документами (полученными, естественно, от Прокурора), ежедневно менял машины, а его мобильный телефон, оборудованный прибором изменения голоса, сканером, антисканером и антипеленгационным устройством, весил несколько килограммов и едва умещался в автомобильном бардачке.

И конечно, Прокурор оставался единственным человеком, на кого мог рассчитывать Нечаев.

Что мне делать? — поинтересовался Лютый на очередной плановой встрече.

Прокурор долго молчал, морщил лоб. и золотая оправа очков блестела тускло и зловеще.

Есть два варианта, — наконец произнес он. — По первому, мы выводим вас из операции. Я не имею права рисковать вашей жизнью. Устроим псевдоавтомобильную катастрофу, вам сделают небольшую пластическую операцию, оформим документы на другое имя и отправим на годик куда‑нибудь за границу.

А по второму? — В голосе Максима прозвучало явное напряжение, и Прокурор не сдержал тяжелого вздоха.

По второму, вы остаетесь в стане сабуровских и принимаете самостоятельное решение. Максим Александрович, — сочувственно продолжал Прокурор, — я вас не неволю. Вы и так сделали слишком много, и я просто не имею морального права настаивать на вашем дальнейшем участии в операции. Решайте сами…

Я остаюсь, — немного помолчав, ответил Лютый.

Вы хорошо подумали?

Лучше некуда. Я слишком привык к собственному имени и собственной внешности, чтобы их менять. Да и из России мне уезжать не хочется. Но главное — я хочу довести начатое дело до конца.

Что ж, воля ваша, — с искренним уважением продолжил Прокурор, — но сделать для вас я смогу немного… Кстати, когда вы передадите мне документы на сабуровских, как обещали?

В следующий раз, — прищурившись, ответил Максим. — Уже совсем недолго осталось.

Последняя фраза Лютого прозвучала донельзя двусмысленно, и высокий кремлевский чиновник, уловивший подтекст, не мог удержаться, чтобы не пожать Нечаеву руку.

Спасибо вам, Максим Александрович, — произнес он, — спасибо.

А в это время Богомолов прослушивал полученную от Савелия Говоркова запись.

Вот и отлично. Будем считать, что декларация о совместных намерениях подписана. Есть повод выпить.

Ну, давайте.

Мы будем истинными хозяевами России! Так выпьем же за это!

Щелчок кнопки — Константин Иванович Богомолов, достав микрокассету из диктофончика, задумчиво повертел ее в руках.

М–да, интересно… — произнес он после непродолжительной паузы и поднял глаза на Савелия. — Так вот где этот подонок вынырнул. Да, хитер, хитер: при помощи бандитов собирается скупить едва ли не пол–России, а затем, по всей вероятности, пробросить и их. Что ты об этом думаешь?

Вот уже полчаса Савелий Говорков сидел в лубянском кабинете Константина Ивановича. Рассказ Бешеного о ялтинских событиях был кратким и точным: поведав начальнику о новом облике Рассказова и его крымской жизни, Говорков положил на стол микрокассету с записью беседы в «Ореанде». Знакомство с ней повергло Богомолова в раздумье.