Король медвежатников

Неожиданно во дворе послышался шум, и пронзительный женский крик потребовал епископа.

— Брат Себастьян, — повернулся епископ к монаху, стоящему в дверях, — иди узнай, что там происходит.

— Хорошо, ваше преподобие, — произнес, поклонившись, монах и тотчас удалился.

Через минуту он вернулся.

— Ну что там? — спросил епископ.

— Какая-то женщина просит вашей аудиенции.

— Чего она хочет?

— Она жена того самого художника, что приходил к вам сегодня утром.

— Ах, вот как! Хм… Значит, у меня имеется возможность сличить картину с оригиналом. Зови ее сюда!

— Ваше преподобие… Мне неловко напоминать вам, но за время существования нашего монастыря его порог ни разу не перешагивала женщина, — попытался возразить Себастьян.

Епископ едва заметно улыбнулся:

— Неужели ты думаешь, что этой чести не заслужила женщина, запечатленная на картине в образе Мадонны?

— Нет, но…

— Вот видишь, брат Себастьян, — перебил монаха епископ, — зови ее.

Едва Луиза перешагнула порог кельи, как Эде де Сюлли сразу осознал, что в гостье собрано все самое лучшее, чем Господь мог одарить женщину: высокая, пышногрудая, с необыкновенно свежим цветом лица, она производила впечатление смирения и кротости. Но особенно выразительны были ее глаза: огромные, слегка раскосые, будто нарисованные, они смотрели на окружающих с непроходящим укором. Только такой и могла быть Мадонна. И епископ подивился тонкой интуиции художника. Тьфу, тьфу, вовсе нет! Не иначе это промысел самого дьявола.

— Проходи, дочь моя, — негромко произнес епископ, протянув ладонь. Его взгляд остановился на покорных глазах женщины.

Оценив их глубину, епископ невольно смешался и смущенно убрал руку. Разве пристойно давать для поцелуя ладонь самой Деве Марии.

Луиза сделала несколько неуверенных шагов и застыла в центре кельи.

— Я по поводу своего мужа… Марселя, — нерешительно произнесла женщина. — Он рисовал две картины для папы римского. Вчера он их закончил, а сегодня утром пришел в монастырь, чтобы передать их вам. И больше домой не возвращался.

Ах да, ведь у Девы Марии тоже был муж… Епископ внимательно посмотрел на грудь стоявшей перед ним женщины. В этом случае беспорочным зачатием даже не пахнет — дух сладострастия витал вокруг ее фигуры разрушающим смерчем. Всего лишь на одно мгновение Эде де Сюлли испытал любовное желание. Он крепко зажмурился, чтобы отделаться от наваждения. Его приятель Доминик в подобных случаях терзал собственное тело раскаленным железом. Епископ нащупал пальцами золотой крест и с силой сжал его в ладони. Острые камни врезались в ладонь, принося спасительное физическое страдание.

— Вы говорите, он художник? — спросил епископ, взглянув на ладонь.

На подушечках пальцев выступило несколько капелек крови.

— Да, его зовут Марсель, — так же взволнованно произнесла женщина, прижав руки к груди.

— Только у меня о нем совершенно другое представление. Мне так кажется… он знается с дьяволом, — спокойно объявил Эде де Сюлли, не сводя с женщины печальных ангельских глаз.

— Этого не может быть, — в ужасе вскрикнула женщина, — мой муж — честнейший христианин. Он очень богобоязненный человек, за свою жизнь он не пропустил ни одной воскресной службы.

Епископ скучно улыбнулся.

— Дитя мое, — произнес он тихим проникновенным голосом, — все очень просто. Ты любишь его и не можешь воспринимать иначе. А ведь бес имеет многие обличья. И это всего лишь одна из форм его проявления.

— Я не верю в то, что вы говорите! — в страхе отшатнулась Луиза.

Эде де Сюлли нахмурился.

— Ах, вот оно как! Ты подвергаешь сомнению слова епископа? — И уже мягче, как будто опасаясь оскорбить ее нечаянным словом, продолжал: — В его душе поселился дьявол, и ее нужно излечить. Тебе не стоит печалиться о нем, мы сами исцелим его. Ты очень красивая, молодая, ты непременно найдешь себе другого спутника жизни.

Луиза дерзко вскинула подбородок, и епископ невольно отшатнулся — видно, так смотрела Дева Мария, когда у нее отнимали сына.

— Ваше преподобие, а может, это в вашей душе поселился дьявол!.. — бесстрашно произнесла она.

— Женщина, остановись! — в страхе отшатнулся епископ.

— Может, это не мой Марсель слуга дьявола, а вы здесь все христопродавцы! — яростно воскликнула она.

Епископ сорвал с шеи крест и, подняв его высоко вверх, закричал:

— Изыди, сатана, изыди!

— Ты и есть самый настоящий дьявол, святой отец! — грозно наступала женщина.

Даже свечи в этот момент как будто запылали ярче. Вспыхнувшее пламя осветило разгневанное лицо женщины, а над ее головой словно бы застыл нимб.

Епископ невольно перекрестился, освобождаясь от видения.

— Изыди, дьявол! Изыди!

Луиза и не думала останавливаться, она продолжала наступать, пока не загнала Эде де Сюлли в угол. Вжавшись в стену, он чувствовал горячее и яростное дыхание женщины, но глаза его предательски смотрели через распахнутый ворот прямо на высокую девичью грудь. Самое скверное было в том, что у основания шеи он заметил небольшую бледно-коричневую родинку, точно такую же, какая была у графини де Левек. Помнится, он любил целовать эту божью отметинку. Но все это было в другой жизни.