Король мертвецов

Но ла Коше поморщился и тихо произнес:

– Поздно, брат… Гольц пырнул меня ножом… Печень повредил… Я зажал рану, но скоро истеку кровью… Спасибо тебе… Мне уже не помочь, но ты помоги королю, сообщи ему о предательстве кангана… Обещай…

– Дай я посмотрю твою рану, – не слушая брата, ответил озабоченный карлик и, забравшись на воз, разгреб сено. В боку Гиндстара торчал узкий стилет.

– Не беспокойся за меня, Оливер, – слабеющим голосим проговорил Гиндстар. – Меня уже ничего не держит в этом мире. Ребенок, жена… все, кого я любил, погибли… Я присоединюсь к ним и успокоюсь… Прощай, брат. – Гиндстар поднял руку и потрепал Оливера по щеке. – Ты сделай все, о чем я тебя просил… Я знаю, ты сможешь. – Гиндстар откинул голову, его рука безвольно упала, а глаза продолжали смотреть в черное ночное небо. Карлик ухватил окровавленную руку брата и заплакал.

– Я все сделаю, брат… Спи спокойно, – рыдая, произнес он.

Время летело медленно. Изнывающий от безделья Уильям остался жить в доме Сороки. Авторитетный главарь бандитов самого большого района города Бамергема получил от него двадцать золотых. Ульям был спокоен. Никогда еще Сорока, получая золото, не предавал того, кто ему доверился. У Сороки было свое понятие о чести и непререкаемый авторитет среди преступного сообщества, не только Бамергема, но и всего севера.

Но уже на пятые сутки затворничества Сорока принес нерадостные известия.

– Тебя, Хитрец, видели въезжающим в город, – хмурясь, сообщил Сорока. – Как-то опознали… Среди братвы прошла молва, что за тебя готовы заплатить большие деньги, двести золотых. Всем рты я закрыть не смогу. Кто-то да и проболтается… что ты имел связь со мной. Выйдут на меня, и твоя грамота не поможет. Уходить тебе надо…

– Понял, – тут же подобрался Уильям. – Поможешь?

– Помогу, Хитрец, – облегченно произнес Сорока. – Только двигаться надо на север, откуда ты пришел. Там патрули ослаблены, все силы наемников брошены на юг и запад. Перекрыли дороги на Хволь. Ты умеешь, как я помню, наряжаться в бабу. Вот ей и станешь. Отправлю тебя с Пеем к нему домой, навроде дочки его будешь. Другим не доверяю… Сложные времена настали, Хитрец. Соблазнятся наши… Чужаков много в городе. Смотрящий маляву разослал – найти тебя…

– Спасибо, Сорока. Я у тебя буду в долгу, – быстро оценив предложение хозяина дома, ответил Уильям. Сорока удовлетворенно кивнул и произнес:

– Это само собой…

Выехали в тот же день. Пей правил повозкой, а рядом на козлах, укутавшись в шерстяной платок, сидела молодая женщина. Не красавица, но и не уродина. Так себе. Посмотришь и забудешь. Пей монотонно подгонял лошадку и напевал что-то себе под нос. На женщину он не обращал внимания. Из города выехали без проблем. По ним мазнул равнодушным взглядом худой бородатый мужик и отвернулся. Пей подстегнул вожжами лошадку и прикрикнул:

– А ну пошла, снулая. Шевелись, старая кляча, а то на колбасу отдам.

Лошадь не обратила на угрозы Пея внимания и не прибавила ходу. Так, тихо и неспеша, потянула возок на север…

Уильям хорошо справлялся с ролью женщины. В нем пропадал отменный актер. Несколько раз они встречали группы всадников, по три-четыре человека. Всадники внимательно окидывали взглядами возок, старика, женщину и равнодушно следовали дальше. Уильям оценил, какие силы противники короля выделили для его поимки, и был Сороке благодарен.

Остановились на ночлег на том же постоялом дворе, где и до этого останавливался Уильям. Распрягли лошадь, поели в харчевне и отправились спать на сеновал. Но, к их удивлению, им дорогу заступил бородатый мужик.

– Куда прешь, деревня! – грубо остановил он Пея. – Тут занято. И пузом стал отодвигать старика.

Пей подслеповато посмотрел на мужика и, согнувшись в поклоне, стал пятиться.

– Простите, господин, ответил он. – Мы ж не знали. Пошли, дочка, к нашему возку, там заночуем.

– Девку можешь оставить! – заржал бородатый, не обидим…

Из ворот сеновала выглянул другой мужик, в кожаной броне, и, оценив обстановку, буркнул:

– Хватит ржать, вертайся…

Бородатый зашел в ворота и прикрыл их за собой.

Пей и Уильям, отыгрывая роль бедных крестьян, зашли за конюшню, где под навесом из дранки в сторонке стоял их возок.

– Чегой-то это они тут прячут? – сам себя спросил Пей. Старик был умен и наблюдателен. Это он при других играл роль слепого, беспомощного старика, но при случае он мог спокойно удавкой лишить жизни того же бородатого. – Чую, Хитрец. Они там держат кого-то навроде тебя. Может, двойника поймали?

– Может, – задумчиво ответил Уильям. Но какое-то смутное, гнетущее чувство не давало ему покоя. Он лег в возок, укрылся шубейкой и так пролежал почти до рассвета. Почувствовав, что пора, поднялся.

– Ты куды? – спросил его Пей.

– Не кудыч, дороги не будет, – огрызнулся Уильям… – Посмотрю, кого они поймали.

– Осторожно, Хитрец, там хоть и простые охранники, но могут и не спать…

– Я понял, учту, – ответил Уильям.