Король на войне. История о том, как Георг VI сплотил британцев в борьбе с нацизмом

Сам Лори работал в продовольственной компании Lyons. Поднявшись до должности заместителя начальника цеха производства мороженого, он отвечал за снабжение кинотеатров, всех собачьих бегов и Уимблдона в дни теннисного турнира. Поэтому он не попал в первую «волну» призыва, объявленного для всех мужчин в возрасте от восемнадцати до сорока одного года[17]. Энтони, как и Валентин, решил пойти по медицинской линии. За несколько недель до начала занятий в лондонском Королевском колледже он узнал, что на время войны его факультет переводят в Лидс. С весельчаком Энтони, как и отец, большим любителем поэзии, в Бичгроуве жилось веселее, и родители грустили, провожая его 5 октября с вокзала Кингс-Кросс. «Он уехал, и смеха в моей жизни сильно поубавилось», – писала Миртл в дневнике. Все три сына жили теперь отдельно, Лайонел часто пропадал на работе, и компанию ей составляли два молодых пса: фокстерьер Диггер и кернтерьер Тяв

[18], но и с ними становилось все труднее: надо было еще побегать, чтобы найти в магазинах мясо.

Через несколько недель больничное начальство дало Валентину отпуск, и он с матерью поехал на машине в Лидс посмотреть, как там устроился Энтони. Дождь лил стеной, и дорога на север в спортивной машине Валентина оказалась настоящим испытанием, особенно когда на полпути из строя вышли дворники. Впрочем, квартирная хозяйка Энтони оказалась вполне добродушной и накормила приехавших «превосходным обедом». Миртл успокоилась, увидев, как живет ее младший сын. «Он так хорошо выглядит, вытянулся, возмужал; холодный север явно идет ему на пользу», – писала она в дневнике. На следующий день они отправились в курортный городок Харрогейт, и тот просто разочаровал ее. «Когда-то оживленный Харрогейт заняли правительственные учреждения и всем постояльцам симпатичных отелей дали несколько часов на выселение, хотя многие останавливались в них лет по двадцать-тридцать подряд, – писала миссис Лог. – Огромные лечебные курорты уничтожены бездушной бюрократией. Отели пустуют, не используются по назначению. Много вопросов можно задать о том, почему в правительстве такие панические настроения».

К тому времени Британия с Германией уже почти два месяца находились в состоянии войны, но еще не было налетов, которых все очень опасались, да и вообще на Западном фронте стояло затишье. Многие дети, отправленные вглубь страны, начали возвращаться домой. К середине октября вернулись почти пятьдесят тысяч матерей и детей; через месяц, когда их число увеличилось более чем в два раза, школам в Лондоне и других крупных городах стало очень нелегко. Школьные здания нередко переоборудовали для нужд гражданской обороны, но далеко не во всех были надежные убежища. Правительство, как могло, поддерживало моральный дух населения. Вошло в моду выражение «странная война», или Sitzkrieg по-немецки.

«Сад и кухня… Даже странно, что одно и то же день за днем может не надоедать», – записывала Миртл в ноябре, скрупулезно отмечая, сколько и каких она сорвала цветов и собрала овощей. А еще она начала работать в Комитете австралийских женщин-волонтеров, который оказывал разнообразную помощь австралийским военным – их прибывало в Британию все больше и больше.

Они с Лайонелом все так же часто ходили в театры и кино, с друзьями играли в бридж или обедали, нередко позволяли себе бутылку шампанского. Связи и репутация Лайонела давали возможность знакомиться с новыми людьми; среди них был и американский корреспондент Уильям Хиллман, некоторое время проработавший в Берлине, а теперь завсегдатай их обедов. «С ним было очень интересно, – писала Миртл. – С 1929 года он знал Гитлера и всю его шайку и много рассказывал о них. Вэл тоже присутствовал и внимательно слушал». К обеду тогда подавали грудку фазана, подаренную Лайонелу признательным пациентом.

Пока на суше стояло обманчивое спокойствие, на море начала разворачиваться серьезная война с первыми жертвами: рано утром 14 октября немецкая подводная лодка U-47 прорвала оборону Скапа-Флоу, гавани на Оркнейских островах, крайней северной оконечности Шотландии, которая, по причине удаленности от немецкого воздушного пространства, должна была стать главной военно-морской базой Великобритании на время войны. Командир подводной лодки, Гюнтер Прин, первой же торпедой поразил «Ройял Оук», старый линейный корабль с 1234 людьми на борту. После этого Прин развернулся было на обратный курс, но, поняв, что надводные корабли британцев почему-то не отвечают, вернулся обратно и повторил атаку. Вторая торпеда пробила 30-футовую (9-метровую) дыру в британском корабле, и он затонул всего за 13 минут. Погибло около 833 человек, многие даже не успели проснуться и встать со своих коек. Горстка выживших оказалась в ледяной воде. Те, кого удалось спасти, мучились от ран. Почти сто членов экипажа были «салагами», мальчишками моложе восемнадцати лет, только что призванными во флот и даже не успевшими стать рядовыми матросами.