Король ничего не решает (СИ)

— Секрет в том, что я знаю, кто хороший мальчик, а он не знает.

Министр усмехнулся, посмотрел на остаток булки и сунул в рот, удивлённо приподнял брови и сказал:

— Ого. Правда вкусно, как вы его нашли?

— По запаху.

7.40.5 Пророчество от безумной жрицы и шутки святого Винни

Они вышли на центральную улицу рынка, сразу же погружаясь в толпу, Вера взяла министра за рукав, чтобы не потерять, и почувствовала, как её кто-то крепко схватил за вторую руку. Обернулась и увидела прямо перед лицом прозрачно-голубые безумные глаза старой женщины, которая держала её руку двумя руками и смотрела куда-то в невидимое, судя по приоткрытому рту, жутко удивительное.

Вера хотела что-то сказать, но женщина успела первой, вдруг без вступлений заявив:

— Это ты! Я вижу, я тебя вижу. Ты изменишь мир!

Голос у старухи оказался настолько звучный, что прокатился сквозь толпу, заглушив всех вокруг, и раскатился далеко по улице, оставив после себя тишину. Вера кожей ощутила, что на неё смотрят сотни людей, и взяла себя в руки, изобразила ироничную улыбочку и кивнула:

— Мир изменю? Круто. Войну не изменю?

— Войну никто не изменит.

— А что я ещё сделаю?

Женщина нахмурилась и молча изучала что-то в неведомом, а Вера изучала её — седые всклокоченные волосы, собранные в небрежную косу, доходящую почти по земли; белая рубашка и довольно неплохой сарафан с вышивкой, тем не менее, сидящий так, как будто хозяйке совершенно плевать на свой внешний вид; тёплая длинная куртка, подбитая мехом, застёгнутая на одну пуговицу. Из кармана свисал шарф, волочась краем по земле, на ногах были ботинки, шнурки крепко завязаны и обрезаны под самый узел, как будто тот, кто их завязывал, не хотел дать им ни единого шанса развязаться самостоятельно. Старуха вернулась в реальность и заявила:

— Ты изменишь дворец, много дворцов!

— Круто, люблю дворцы.

— И город!

— И города люблю.

— Будет огонь.

— Огонь тоже люблю. И детей люблю.

— Будут дети.

Вера промолчала, старуха медленно кивнула:

— Твои дети изменят мир.

— Супер. В какую сторону?

— В сторону… — старуха опять задумалась, нахмурилась и ответила: — Вверх.

— Летать будут? — с ироничной улыбочкой кивнула Вера, женщина распахнула глаза шире и воскликнула:

— Да! Железная птица, много птиц, летать! О, все, все будут летать!

— Самолёт построят, ага, неслабые такие дети, мне нравится.

— Твои дети… — старуха задумалась, потом резко перевела взгляд на министра Шена и схватила его за руку, часто закивала: — Дети, твои и чужие, много. Твои дети, ты дракон, дети дракона взлетят в небеса, на железных крыльях, я вижу! Большой корабль, и железная птица, все плывут и я плыву, я вижу.

— Класс, — кивнула Вера, достала из кармана монетку, разжала пальцы старухи и вложила ей в ладонь, ласково улыбнулась: — Знаете, есть один хороший человек, печёт обалденные кексики, вон там, сходите к нему, а? Расскажите, как он скоро станет богат и счастлив.

Старуха задумалась и кивнула:

— Он будет богат. И счастлив.

— Я знаю, но он пока сомневается. Вы бы ему намекнули?

— Да.

— Вот видите, как хорошо. Купите себе кексик, очень вкусно.

— Я буду есть кексик, — сурово объявила старуха, отпуская руку министра, чётко развернулась на пекарню и добавила, как откровение: — Вкусно, я вижу!

— Обязательно. Счастливо, — Вера помахала ей рукой, взяла министра за рукав и потащила дальше, не глядя ни на кого.

Министр молчал, Вера на него не смотрела, ей хотелось забыть об этом инциденте, и чтобы весь мир о нём тоже забыл. Министр остановил её у поворота в храмовый квартал, немного постоял молча, посмотрел на часы и тихо сказал:

— Вы потратили целый час на собаку, госпожа Виари ждёт вас через десять минут, мы не успеем в храм. Давайте я завтра вас отведу? Сходим вместе во все, к Валханусу, к Церати и к Люциусу. Хорошо?

Вера смотрела вдаль, не присматриваясь, когда её внимание привлекла высокая фигура на ступенях храма, виднеющегося сквозь лёгкую дымку за аркой. Мужчина в костюме жреца размашисто вышел к балюстраде, и во всю мощь лёгких крикнул:

— Ноги твоей здесь не будет, скотина! Вышвырну, только сунься! А госпожу жду, — одёрнул костюм, крутанулся на месте и ушёл обратно в храм.

На них с министром опять уставилась вся улица, Вера наконец решилась поднять глаза, министр был такой красный, каким она его ещё никогда не видела. Он смотрел вниз, медленно поднял глаза на уровень её плеча, и тихо сказал:

— Я не расскажу вам никогда в жизни, а если расскажет кто-то другой, я его убью.

И Веру хлопнул по плечу кто-то жизнерадостный, кто сразу её панибратски приобнял и улыбнулся бессовестной голливудской улыбкой, оказавшись златокудрым жрецом Винара. Посмотрел на министра и ехидно шепнул:

— Меня не убьёшь, я бессмертный. Как неудобно, да? Просто ах!

Министр отвернулся и опустил голову, краснея ещё гуще, Вера перевела окончательно ничего не понимающий взгляд на Винни, он сиял так, как будто сейчас будет выступление, к которому он готовился всю жизнь: