Пролог

Дракон угрожающе зарычал, приняв оборонительную позу. Его глаза были мертвы, утратив блеск от взрыва при уничтожении артефакта, но его драконьи чувства более чем компенсировали этот недостаток.

Кто–то был в его пещере – Гефестус в этом не сомневался – но тварь не выдавала себя ни звуком, ни запахом.

– Ну? – негромко пророкотал дракон. Его голос гулким эхом отразился от стен горной пещеры. – Ты подойдёшь ко мне или будешь продолжать прятаться?

– Я прямо здесь, перед тобой, – пришёл ответ, прозвучавший в голове чудовища.

От подобного вмешательства в свой разум, Гефестус запрокинул огромную рогатую морду и зарычал.

– Ты не помнишь меня, дракон? Ты уничтожил меня, вместе с хрустальным осколком.

– Мне не нравится твоя непонятная игра, дроу! Не дроу.

Это привело Гефестуса в замешательство, и пустые глазницы, некогда служившие домом его выгоревшим глазам, расширились, когда он понял.

– Иллитид! – в ярости выдохнул дракон, потоком пламени опаляя то самое место, где когда–то уничтожил сразу всех: и пожирателя разума, и дроу, и осколок.

От жара пузырился камень, и раскалилась вся пещера. Миновала не одна сотня ударов сердца, прежде чем пламя угасло, и Гефестусу пришёл ответ.

– Благодарю.

Мгновение смятения прошло после выдоха, и вот уже холод начал сковывать его чешую. Гефестус не любил холод. Он был созданием пламени, жара и огненной ярости и единственным холодом, который он знал, был мороз, что кусал его за крылья, во время зимних отлучек из горного жилища.

Но этот холод был хуже – он не был физическим.

Разве можно назвать "холодом" абсолютную пустоту, полное отсутствие тепла жизни, последнее напоминание колдовской силы самого мощного артефакта прошлого тысячелетия – Креншинибона?

Холод проник между чешуек дракона, просачиваясь внутрь и вытягивая саму жизнь из могучего зверя.

Гефестус пытался сопротивляться: он рычал, клацал пастью, напрягал мускулы в попытке хоть как–то защититься. Глубокий вдох опалил дракона изнутри огнём, но выдоха не последовало: ледяные когти сжали сердце.

Стук чешуи, ударившейся о каменный пол, эхом отдался в голове дракона.

Он завертел своей огромной головой, пытаясь определить источник угрозы… Но он не мог видеть.

Гефестус почувствовал… разложение.

Он чувствовал, как смерть поглощает его, как она проходит сквозь него, как её когти сжимают его сердце. Вдох болью опалил нутро. Он попытался вдохнуть ещё раз, но его лёгкие отказали ему.

Дракон попробовал мотнуть головой, но шея не послушалась и его морда глухо упала на пол.

Тьма окружала Гефестуса с тех самых пор, как он уничтожил хрустальный осколок, но сейчас она была и внутри него.

Тьма.

***

Замерцали два огонька жизни, два огненных глаза чистой энергии, чистой ненависти.

Именно это – зрение! – озадачило слепого Гефестуса. Он мог видеть!

Но как?

Дракон наблюдал за передвижением завесы потрескивающего голубого света по выгоревшему полу. Он пересёк место, где много лет назад взорвался могущественный артефакт, высвободив волны магии, которые ослепили Гефестуса, а потом, совсем недавно, смертельная колдовская энергия атаковала дракона и…

И что? Дракон вспомнил холод, вспомнил, как у него выпали все чешуйки, как он почувствовал всю бездну разложения и смерти. Как–то он мог снова видеть, но чего это ему стоило?

Гефестус сделал глубокий вдох или попытался сделать, но только тогда осознал, что не дышал совсем.

Дракон ужаснулся и посмотрел на отметину, где уничтожил артефакт. Он сосредоточился на ней и, когда завеса голубой магии истончилась, увидел пляшущие внутри остатков осколка неясные очертания. Согнувшись и сгорбившись, призраки – семь личей, которые создали могущественный Креншинибон – кружили и пели слова силы на языке давно забытых царств Фаэруна. Эти люди древности, собранные со всего континента, имели разное происхождение, культуру и традиции. Но издалека они казались одинаковыми, струящимися серой дымкой созданиями, одетыми в лохмотья. Гефестус понял, кто они: живая сила разумного артефакта.

Но ведь они были уничтожены первым взрывом осколка!

Дракон не стал нападать на духов. Он смотрел и сравнивал. Заметил, как изменился тон их пения и осознал их отчаяние. Они хотели вернуться в свой дом, вернуться в Креншинибон, хрустальный осколок.

С любопытством, смешанным со страхом, Гефестус посмотрел на пустой кристалл, на когда–то могущественный артефакт, который он неосторожно уничтожил ценой своего зрения.

Он понял, что уничтожил его дважды. Ведь когда щупальцеголовый иллитид вынудил его снова выдохнуть пламя, он не знал, что в хрустальном осколке ещё оставалась колдовская сила.

Гефестус замотал головой. Ярость захватила всё его существо прежде, чем испуг полностью вытеснил гнев.

Его огромные, блестящие, яркие чешуйки были разбросаны на полу. Лишь несколько осталось на теле – жалкие остатки былого величия и мощи. Он поднял крыло, красивое крыло, которое когда–то позволяло Гефестусу спокойно парить в высоких воздушных потоках, дующих в Снежных Хлопьях.

Кости и клочья кожи – ничего больше не украшало его.