Король-сердцеед

Королева Екатерина прислушалась, и вдруг ей показалось, что голос, моливший о пощаде, знаком ей.

— Боже мой, — сказала она, — можно бы поклясться, что это голос Паолы!

— Паолы? — удивленно переспросил граф Эрих.

— Да, это дочь Рене…

— Ах, так, так! Я уже слыхал об этой истории. Ее обесчестили уличные разбойники Парижа!

— Да, — грустно ответила Екатерина, — и я никак не могу найти ее!

В этот момент крики и стоны усилились.

— Господа! — робко сказала королева. — Нельзя ли помочь несчастной, которую здесь мучают? Быть может, это действительно Паола!

— Если вашему величеству угодно, то для нас это сущие пустяки, — ответил граф, дав знак своим товарищам.

Барон Конрад подошел к окну и постучал эфесом шпаги в дверь. В доме послышалось какое-то движение, затем одно из окон открылось, и показавшаяся в нем отвратительная голова спросила:

— Ты это, что ли. Герцог Египетский?

— Болван! — ответил ему Саарбрюк. — С тобой говорит истинный дворянин, который проткнет тебя насквозь шпагой, если ты сейчас же не откроешь двери!

— Плевать мне на дворян! — ответил оборванец, закрывая окно.

Барон ван Саарбрюк флегматически навалился плечом на дверь, та затрещала и поддалась. Граф Эрих и Лев стали за ним, королева осталась в нескольких шагах на улице.

Когда дверь распахнулась, странное зрелище представилось им. К столбу, подпиравшему покосившийся потолок, была привязана обнаженная женщина, окруженная четырьмя людьми. Трое из них оборванные мужчины — сидели и пили вино. Это были Шмель, Одышка и Волчье Сердце. Четвертая — растрепанная женщина в оборванной юбке и расстегнутом лифе — узловатой веревкой хлестала привязанную к столбу женщину. Истязательницей была Фаринетта, истязуемой — Паола. Ее лицо носило следы глубоких страданий, глаза были совершенно мутны, на губах выступала кровавая пена, и вся кожа была испещрена кровавыми рубцами.

— Это Паола! — крикнула королева. Тогда граф обнажил шпагу, сделал несколько шагов вперед и крикнул:

— Эй вы, негодяи! Сейчас же отвязать эту женщину! Ну!

— Проваливай, молодчик! — ответил ему пьяный голос Шмеля.

Тогда граф и его товарищи выступили вперед. Товарищи мстительной Фаринетты тоже приняли оборонительную позицию. Одышка и Волчье Сердце обнажили ножи, Шмель вооружился большим каменным горшком. Но тут на авансцену выскочила Фаринетта и прикрикнула на негодяев:

— Погодите вы, скоты! Я и без вас столкуюсь с господами!

— Вот и хорошо! — ответил граф Эрих. — Девчонка очень зла, но красива, и мы выслушаем ее!

— Господа! — обратилась к ним красивая хулиганка, как теперь назвали бы Фаринетту. — Меня зову Фаринеттой, и я королева Двора Чудес. Как только истечет срок траура по моему первому супругу, Король Цыганский возьмет меня в жены. Вы должны были слышать имя моего первого мужа. Его звали Гаскариль, и он был повешен за вину негодяя-отравителя Рене. Эта женщина, которая снискала ваше сожаление, дочь Рене, и я должна выместить на ней безвинную кончину моего возлюбленного мужа. Это единственный способ достойно оплакать смерть достойного человека, и я надеюсь, господа, что теперь, когда вы узнали, в чем дело, вы не будете мешать мне и пойдете спокойно своей дорогой!

— Так! — сказал граф Эрих. — Ну-с, мы тебя выслушали! А теперь, милочка, отвяжи-ка эту девушку, накинь ей что-нибудь на плечи, и мы возьмем ее с собой!

— Да кто вы такие? — с бешенством крикнула Фаринетта.

— Мы? — ответил граф. — Да мы друзья Рене! Вопль бешенства был ему ответом на эту фразу. Фаринетта с диким воем кинулась к Паоле; Шмель, Волчье Сердце и Одышка снова надвинулись на молодых людей.

— А, так вы хотите взять от меня Паолу? — прохрипела Фаринетта. — Ну, так вы получите ее только мертвой! — И с этими словами она впилась пальцами в горло Паолы!

Товарищи достойной Фаринетты выдвинули в виде прикрытия стол, но граф Эрих одним прыжком перескочил через эту баррикаду, и Фаринетта, получив сильный удар шпагой плашмя, была принуждена выпустить шею Паолы. В тот же момент Шмель пустил в Эриха горшком. Но горшок разбился о столб, не причинив графу ни малейшего вреда, и в тот же миг колосс грузно рухнул на землю, сраженный пистолетным выстрелом Арнембурга. Что представляли собой ножи Волчьего Сердца и Одышки против трех шпаг и пистолетов?! Мудрено ли, что бродяги тут же запросили пощады.

— Ну так вон отсюда, дурачье! — крикнул им Эрих, и негодяи поспешили выбежать за дверь.

Арнембург отвязал девушку и накинул на ее обнаженное тело свой плащ.

— Дитя мое, наконец-то я нашла тебя! — сказала королева, подходя к Паоле.

Девушка искоса взглянула на королеву и засмеялась каким-то странным смехом: истязания свели ее с ума.

Через несколько минут королева-мать, трое лотарингских дворян и дочь Рене двинулись в путь. Они прошли еще сетью переулков, пока граф Эрих не остановился перед какой-то гостиницей. У ее запертых ворот он свистнул, и тогда калитка приоткрылась, и человек, просунувший голову через отверстие, спросил:

— Это вы?

— Да, это я! — ответил граф.

Калитка раскрылась, но ни единого луча света не блеснуло оттуда.