Король-сердцеед

— Я больше в уме, чем все вы, — ответил Арнембург и рассказал все подробности своего столкновения с гасконцем, тем самым, который был в числе нападавших на дом Бигорно.

— Ага! — прохрипел д'Арнембург. — Сам ад посылает тебя к нам в этот момент! Друзья, схватите-ка его! Ну, а теперь расскажи нам, — обратился он к пажу. — Ведь ты был все эти дни в белом доме, что же там происходило и какой такой почетный гость был у нашей госпожи? Но помни, что мы добьемся истины, даже если бы пришлось для этого сжечь тебя в огне камина или четвертовать! О, друзья мои, перевяжите мою рану! Я хочу еще до смерти узнать истину!

Эрих де Кревкер разорвал рубашку и кое-как наложил перевязку с тампоном на рану товарища. В то же время Гастон запер дверь, а Конрад схватил мальчика.

Вначале Амори с честью сопротивлялся попыткам узнать от него что-либо. Но ведь, в конце концов, он был ребенком, да еще изнеженным, выхоленным, а обозленные рыцари не задумались разуть его и сунуть пятками поближе к огню. Подчиняясь действию адской боли, Амори рассказал все, что знал.

XXVII

— Ты хорошо сделал, что рассказал нам все это, — слабо пробормотал д'Арнембург, когда паж кончил.

— Ну да! — плаксиво отозвался мальчик. — А ее высочество запорет меня насмерть!

— Нет, — утешил граф Эрих, — я возьму тебя под свое покровительство! А теперь скажи, по какому поводу ты явился сюда?

— Я принес вам письмо!

— Мне? — спросил граф Эрих. — Ну так давай же его! Он поспешно вскрыл конверт. Внутри было только одно слово: «Приезжайте!» Эрих прочел его вслух.

— Ну что же, — спросил его д'Арнембург, — неужели ты последуешь этому любезному приглашению?

— Да, — ответил Эрих, — я последую ему! Я спрошу у герцогини, не слыхала ли она чего-нибудь новенького о господине Лагире!

— Ага! — грубо захохотал Конрад. — Это будет недурной местью!

— Где сейчас твоя госпожа? — спросил паж Эрих.

— В Медоне.

— Значит, она вернулась туда? Одна она?

— Кроме камеристки Марион, там никого нет!

— Ну так хорошо же, я еду! — сказал граф Эрих. В этот момент д'Арнембург с глухим шумом упал со скамьи на пол, окончательно обессиленный большой потерей крови.

Гастон и Конрад бросились к нему, говоря:

— Если ты умрешь, мы отомстим за тебя!

Тем временем граф Эрих несся к Медонскому лесу. Что же нужно было от него герцогине?

Накануне, вернувшись домой, Анна Монпансье застала на пороге дома пажа Амори. Он плакал горькими слезами и сквозь всхлипывания рассказал ей, как обошел его Лагир, удрав на его же лошади.

Это известие поразило герцогиню. Снотворное средство не могло не подействовать, если же Лагир не заснул, значит, он не принял его. Она поспешила пройти в комнату и осмотреть постель. Лужа на полу и мокрые концы балдахина открыли ей, что Лагир не выпил, а вылил поднесенное ему питье.

Герцогиню охватила холодная дрожь. Если Лагир поступил так, значит, он заподозрил что-нибудь, если же он заподозрил, то, наверное, принял меры проверить свои подозрения. Значит, он видел ее лицо, знает, кто она такая, и предаст ее?

Но тут же она горделиво подняла голову. Нет, таких женщин, как она, и таких ласк, какими осыпала она своего случайного дружка, не забывают! Лагир действительно полюбил ее и еще вернется, а тогда уж она справится с ним!

Но напрасно ждала герцогиня весь день до вечера — Лагир не возвращался. Тогда Анна послала Амори за графом Эрихом. Она решила открыть графу часть истины, то есть рассказать, что она задумала сделать из Лагира тайного шпиона и сообщника при наваррском короле, но он предал ее, и граф Эрих с товарищами должны убить его.

Амори ускакал, а Анна уселась под окном и стала ждать. В скором времени она услыхала стук копыт.

«Неужели же это едет граф Эрих? — подумала она. — Не может быть! Это было бы слишком скоро!»

Но вот всадник выехал на полянку, и Анна узнала Лагира, который возвращался на лошади, взятой накануне у пажа Амори.

Увидев его, герцогиня почувствовала глубокое сожаление, что она поторопилась вызвать Эриха.

«Граф сейчас приедет… Боже мой, что же произойдет между этими двумя храбрецами?» — подумала она и, поспешно надев на лицо бархатную маску, позвала камеристку.

— Сейчас подъехал синьор Лагир, — сказала она, — проведи его ко мне!

Марион вышла навстречу Лагиру и сказала ему;

— Доброго вечера, господин Лагир! Остались ли вы довольны лошадью пажа Амори?

— Очень доволен, — ответил гасконец, с удовольствием оглядывая стройную фигурку белокурой Марион. — Между прочим, я совсем забыл заглянуть ей в зубы. Сколько ей лет?

— Ей семь лет, господин Лагир. Амори очень любит ее и был очень огорчен, думая, что ему не придется видеть ее больше!

— Фи, дитя мое! — ответил Лагир. — Ты принимаешь меня за конокрада, кажется?

— Нет, но вы странно взяли ее взаймы. Лагир подошел к камеристке поближе и, взяв ее за подбородок, сказал:

— А знаешь что, милочка? Ведь твои волосы не хуже волос твоей хозяйки, да и вообще ты такая…

— Да и вообще моя госпожа ждет вашу милость! — ответила девушка, насмешливо приседая и указывая Лагиру рукой на дверь.