Король забавляется

Ступайте вон, зверье!И ежели король к вам постучит иль дажеПройдет поблизости…

(Обращается к Вермандуа)

Вы, кажется, из стражи?Скажите, чтоб не смея входить! Еще я здесь!

Пьен

Вот полоумный шут! Смотри, какая спесь!

Горд

(придерживая его движением руки)

Младенцам и шутам не возражать пристойно,Но надо их стеречь!

Они выходят.

Трибуле

(садится в кресло Короля и подымает дочь с полу)

Поговорим спокойно!

Теперь скажи мне все!

(Обернувшись, замечает, что де Коссе остался. Наполовину приподнявшись, показывает ему на дверь)

Вы слышали? Назад!

Коссе(пятится, подчиняясь властному тону Трибуле)

Им все позволено! Шуты еще грозят!

(Уходит)

ЯВЛЕНИЕ ЧЕТВЕРТОЕ

Трибуле, Бланш

Трибуле (мрачно)

Ну, говори теперь.

Бланш(опустив глаза и прерывая речь слезами)

Должна я, очевидно,Вам рассказать, как в дом пробрался он.

Мне стыдно!

Трибуле обнимает ее и нежно вытирает ей слезы.

Уже давно… Хочу начать издалека…Меня преследовал… Нет, память не легка…Он молча шел за мной.Нет, надо вам заметить,Что в церкви суждено его мне было встретить.

Трибуле

Да! Короля!

Бланш(продолжает)

Скамью он придвигал ко мне,Чтоб быть замеченным в церковной тишине…

(Голос ее все более и более слабеет)

Вчера он к нам пришел, сумел проникнуть сразу…

Трибуле

Избавлю я тебя от тяжкого рассказа. Все уж отгадано!

(Подымается)

О горе! Боже мой!Посмел он заклеймить чело твое чумой!Дыханьем осквернил тобою полный воздух!И грубо оборвал венец твой в юных звездах!Мое убежище, где я — слуга ничей!Заря, будившая меня от всех ночей!Душа моей души, что доброту мне далаИ на бесчестие благой покров кидала,Приют, что я нашел, отверженный для всех,Небесный ангел мой, крепчайший мой доспехПогибла, брошена в болоте непролазном.Разбит святой венец, что я считал алмазным.Чем же теперь мне стать? Найду ли ремесло?Что делать при дворе, где торжествует зло,

Где я всегда встречал одно искусство блуда,Да наглость пьяную, да — морду лизоблюда?Ведь раньше только ты, невинная краса,Могла порадовать еще мои глаза!Да, я покорен был, я принял эту участь,Всей этой гнусностью по долгу службы мучась.Пусть чванство я встречал в развратнике любом,Слыхал кичливый смех над горем, над горбом,Я жребием моим, что со стыдом был смешан,Вполне доволен был, — я ею был утешен.Алтарь там воздвигал, где строят эшафот.Но мой алтарь разбит! Ты не напрасно плачешьИ личико в смятенье горьком прячешь.Плачь больше, плачь еще! Часть горя иногдаОт слез девических проходит без следа.И если можешь ты, отдай отцу все горе!

(Задумчиво)