Королева Бедлама

«Но нет, погоди, — сказал он себе. — Не торопись». Он еще жив, и Берри тоже жива. Еще может настать время рыдать и сокрушаться, причем очень скоро, к сожалению, но пока рано. Пока надо оставаться спокойным, сосредоточенным и готовым действовать, если представится подходящая ситуация.

Карета ухнула в рытвину почти такую же глубокую, как отчаяние Мэтью, и подпрыгнула. Момент для Мэтью швырять Джереми шляпку в лицо миновал. Героев в карете не обнаружилось. Но разве не героизм — просто держать себя в руках, не давая разгуляться нервам, так и пляшущим под кожей?

«Что будешь дальше делать, бледная немочь?»

Джереми положил нож на сиденье рядом с собой. Бромфилд запрокинул голову, полузакрыв глаза и покачиваясь вместе с каретой.

— Эй! — окликнул мальчишку Мэтью. Бромфилд тут же открыл глаза и выпрямился. Джереми смотрел на Мэтью пустыми глазами.

— Тебе сколько лет? — спросил Мэтью.

Джереми посмотрел на Бромфилда — тот пожал плечами — и снова повернулся к Мэтью.

— Пятнадцать.

— Я в пятнадцать как раз вышел из приюта. Понимаешь, я тоже там воспитывался.

— Во как?

— У тебя какая специальность?

— Чего у меня?

— Ну, талант. За который тебя взяли из приюта в школу Чепела?

— Это тебе не школа. Это… — Он наморщил лоб, вспоминая слово. Явно не за сообразительность он попал сюда. — Это университет.

— Уверен, ты далеко пойдешь после диплома. Так какой у тебя талант?

Мальчик поднял нож и посмотрел на лезвие почти любовным взглядом.

— Вот эту штуку, — сказал он с законной гордостью, — я могу кинуть с двадцати шагов прямо кому хошь в спину. Я так одного индейца-пацана сделал, он у папаши моего кур воровал. Я ему красную глотку вспорол и скальп с него снял.

— Похвально. И сколько тебе тогда было?

— Одиннадцать вроде бы. А потом пришли индейцы и папашу моего с собой уволокли. А меня, чтоб их черти взяли, привязали к дереву и дом пожгли. Вот так я остался один.

Мэтью кивнул. Нечто вроде наемного убийцы? Артист холодного оружия, способный нанести удар издалека, из темноты? Очевидно, у Осли был талант распознавать в своих учениках скрытые способности — можно назвать их семенами зла, врожденными или созданными тяжелыми обстоятельствами жизни, — а потом Чепел из сырого материала лепил ценный товар.

— И что дает тебе мистер Чепел в награду за твою верность этому… университету?

— Жрачку отличную, — ответил мальчишка. — Койку. Никто ко мне не лезет. И манда — сколько захочешь.

Ага, подумал Мэтью. Значит, Чарити Ле-Клер — тоже ценный ресурс.

— А после одиннадцати лет тебе случалось убивать?

— Хватит, — предупредил Бромфилд. — Заткнись и больше пасть не разевай.

Голос ясно давал понять, что Мэтью не следует проявлять упрямство, если ему зубы дороги, и Мэтью откинулся на спинку сиденья. Джереми продолжал любоваться ножом, будто это была его декларация силы в том мире, который молодых людей растаптывает в кашу тяжелыми сапогами.

Наконец — нет, слишком скоро, — Мэтью ощутил, что карета замедляет ход. Форейтор прозвонил в колокольчик, перед остановившейся каретой открыли ворота. Лошади двинулись вперед, набирая скорость, и через сто ярдов раздался крик:

— Тпру! Тпру!

Карета заскрипела и остановилась. Дверца рядом с Мэтью распахнулась — и появился Лоуренс Эванс, отлично одетый, безупречно причесанный, стоящий в ярком свете дня. Но был он, конечно же, не один — вокруг стояли толпой и заглядывали в карету юные лица всех видов и, как говорил Чепел, возрастов от двенадцати до восемнадцати — двое или трое даже на пару лет постарше. Всего девятнадцать, как говорил Эванс. Может, и так, но Мэтью показалось, что их тут хватит дать отпор английской бригаде.

Первым вышел Бромфилд, потом Мэтью, конвоируемый Джереми с ножом. Мальчишки тут же завопили, заулюлюкали, загоготали, пока не раздался холодный голос Эванса:

— Хватит. Проявляйте уважение даже к врагу. И освободите дорогу немедленно.

Щелкнул кнут, карета покатила в сторону виноградника, а Мэтью был препровожден в особняк. Но на ходу он отметил, что «студенты» этого университета одеты более или менее одинаково: белые рубашки, черные или коричневые панталоны и кремовые чулки. Заметны были также бумажные значки на рубашках, разрисованные алыми и синими мелками треугольники, квадраты и круги, и быстро мелькнули только у старших юношей — синий круг в красном треугольнике, окруженном синим квадратом. Что-то вроде медалей? Или для различения между «курсами», как в настоящем университете? Первый год обучения, второй и так далее?

Мэтью прошел в дверь. Когда она закрывалась за его спиной, кто-то из мальчишек крикнул:

— Ну тебе сейчас и будет!

Что именно будет, даже думать страшно.