Королева двора

– Богатенький папик, – говорила лет пятнадцать назад Ксанке опытная, уже сорокалетняя Любка, – хорош на какое-то время, а потом ты ему надоешь, и он усвистит вместе со своим богатством, поминай как звали. И останешься ты не при делах: ни щей, ни ложки. Так что лучше не отказывай никому и давай, пока готовы платить. Да с умом подходи: кого телом не зацепила, цепляй рублем. Надо понимать, кого ногами увлечь можно, а кого скидкой.

Ксанка из таких нравоучений сделала в те времена свой вполне очевидный вывод: лучше иметь много богатеньких «папиков» и не утруждать свою голову мыслями о скидках. Эту философию потом с успехом перенесла она и в бизнес: прежде чем снизить цену, она рисовала заоблачные прайсы, и, видя выгоду, жадный до денег клиент, не успев понять хитрых маневров Оксаны, заглатывал наживку. Ну а получив качественный товар вовремя, даже и не пытался соскочить с крючка. От добра добра не ищут.

Сегодня надо было склонить к сотрудничеству крупного застройщика. Тактика переговоров была определена, условия сделки понятны: он рекомендует покупателям квартир искать мебель в салонах Оксаны и с каждой покупки имеет оговоренный процент. Оксана не думала, что могут возникнуть сложности, все нюансы были давно сглажены, договоры оформлены, оставалось только ударить по рукам и подписать. Последний штрих, который, в принципе, можно было нанести позже и на день, и на два, и на неделю. Но люди, как известно, все разные. И если одни экономят свое и чужое время, не зацикливаются на формальностях и присылают подписанные документы партнерам с курьером, то другие хотят непременно видеть тебя лично, чтобы посидеть, поговорить и еще раз засвидетельствовать свои серьезные намерения, да и в твоих удостовериться.

Генеральный директор компании-застройщика был как раз из такой породы. Он придавал огромное значение соблюдению ритуалов подписания контракта и перенос такого важного события вполне мог воспринять как личное оскорбление. Кроме того, Оксана не исключала мысли, что ему просто доставляло удовольствие ее лицезреть. Она давно уже привыкла осознавать свою женскую привлекательность и умело ее использовать.

Крепко сбитая, ладная с детства, Ксанка, рано приобретшая милые мужскому взгляду женские округлости, довольно долго стеснялась тех богатств, которыми одарила ее природа. Да и рассматривать себя она привыкла с долей критики, которая, впрочем, была скорее справедливой, чем придирчивой. Ноги у нее были прямыми и длинными, но коленки чересчур острыми, а ляжки чуть полноваты, хотя полноту эту большинство сильного пола охотнее относило к достоинствам, нежели к недостаткам. Бедра тоже были немного широковаты, но, с другой стороны, выгодно подчеркивали талию. Грудь… Ну, здесь у Оксаны не оказалось к себе никаких претензий. Она не была обделена ни размером, ни формой, и после того как несколько лет назад нож опытного хирурга и высококачественный силикон подправили то, что испортили возраст и кормление ребенка, к этой ее части тела не смог бы придраться никто. А еще у Оксаны были удивительно красивые руки. Даже девчонкой она любила рассматривать их в зеркале и думала, что ее кисти с длинными, ровными пальцами могли бы запросто тягаться с ладонями Динки-балеринки. Чего не хватало Ксанке раньше, так это женственности. Плавность линий не сразу угадывалась за резкими движениями, длинные ноги привлекали к себе внимание, прежде всего, количеством синяков и ссадин, глаза – яркие, синие – испепеляли недоверчивым, презрительным взглядом.

Но это было давно, так давно, что можно было и забыть о том времени, когда Ксанка считала себя смешным, угловатым подростком. Она бы с удовольствием выкинула из головы эти воспоминания, но превращение в лебедя далось ей слишком тяжело, а пережитые трудности если и стираются из памяти, то все же не полностью. Женственность не появилась сама и не пришла из ниоткуда. На это ушли месяцы отчаянной работы. Как правило, молодые мамы используют каждую свободную минуту для того, чтобы восстановить силы и хотя бы немного поспать. Ксанка же все свободное время проводила у зеркала. Она запиралась в комнате и пробовала ходить, как Дина, поворачивать голову, как Дина, говорить, как Дина: не грубо и резко, а медленно, с хрипотцой, чуть растягивая слова, будто задерживая их в гортани – чтобы собеседник прислушивался, проникался еще большим интересом. Ксанке, энергичной, шустрой, нелегко давалась сдержанность и неторопливость, но она готова была стараться, тем более что знала, ради чего надрывается, не высыпается и постоянно репетирует перед зеркалом мелкие шаги, учится красиво изгибать шею и «делать» глаз с поволокой.

– Ты очень похорошела, Ксаночка, – призналась ей как-то преданная Верочка, которая, хоть и не одобряла замужества подруги, все же сочувствовала ей. А как не посочувствовать, если муж увлечен другой и не скрывает этого?