Королева двора

– Правда? – ахнула Верочка. Для крохи, которой еще и двух не исполнилось, это было действительно невероятным достижением.

– Да. Смотри. – Ксанка обратилась к дочке: – Что ты только что говорила, доченька?

Даша снова затеребила ее руку, задергала юбку и принялась настойчиво повторять:

– Тли, тли, тли.

– Видишь? – Оксана указала Верочке на пластиковых зверушек.

– Ага, – зачарованно повторила та и тут же нагнулась, придвинула к трем формочкам еще две и спросила девочку: – А теперь сколько, Дашутка?

Ребенок, даже не взглянув в сторону игрушек, продолжал твердить странным требовательным тоном:

– Тли, тли, тли.

Не успела Верочка засомневаться в способностях малышки к счету, как та подняла с земли маленькие грабли, протянула матери и снова плаксиво произнесла, притопнув ножкой:

– Тли!

– Три, мама, песок, – расхохоталась Верочка и побежала по своим делам, не увидев колючего, сверлящего ей спину взгляда подруги. Ведь никто, никто не имел права смеяться над Дашей. Она была гениальна, и точка. И если пока очевидным это казалось только Ксанке, что ж, победителем-то всегда выходит тот, кто смеется последним.

– Что, маленькая? Что, моя сладкая? – Ксанка утирала плачущему ребенку слезы и растерянно озиралась по площадке, мысленно выговаривая себе за потакание вредным привычкам. Отошла на пару метров покурить и вот, пожалуйста: проглядела катастрофу. Дитя заливается слезами, а она даже не знает причину истерики.

– Кули, кули. – Наконец, ей удалось вычленить из бессвязных рыданий невнятный лепет.

– Ты хочешь куличик, радость моя? Сейчас мама сделает. Ну, пойдем. – Ксанка потянула упирающуюся дочку.

– Лома! – Даша замахала руками, выкручиваясь из объятий матери.

– Ах, тебе сломали кулич? – Ксанка моментально ощетинилась. – Кто обидел мою красавицу? Покажи маме!

Дрожащий пальчик вытянулся в направлении мальчика еще меньше и младше самой Даши. Ксанка моментально подскочила к его матери и выговорила той все, что думала о поведении ее «нерадивого сыночка», который «сам ничего не построил, а у других ломает» и «следили бы за своими отпрысками, чтобы они не издевались над нормальными детьми».

– Но ваша девочка первая толкнула Витюшу, – лишь пожала плечами мама малыша. – И потом все дети ломают чужие куличи.

– Общей гребенкой своего Витюшу чешите, – только и процедила Ксанка, забирая Дашу с площадки. Она удалилась, гордо вскинув голову, оставляя женщин лишь переглядываться в недоумении и шептать друг другу с полным взаимопониманием:

– Ненормальная.

– Ненормальная! Куда ты лезешь?! – Ксанка резко выхватила дочку из неглубокой лужи, по которой та неловко, медленно шлепала маленькими ножками, обутыми в резиновые сапоги. – Заболеешь!

– Ксаночка, у нее же обувь непромокаемая, – робко, но все же возразила гуляющая с ребенком свекровь.

– Я же вас просила не давать ей ходить по лужам, – нахмурилась в ответ невестка.

– Но ведь сапоги же!

– Двадцать раз не промокали, а на двадцать первый промокнут, – продолжала выговаривать Ксанка, лихорадочно ощупывая совершенно сухие носочки девочки. – Простудится.

– Оксаночка, все дети болеют.

– Я же просила вас! – Голос задрожал, брови сошлись у переносицы.

– Хорошо, хорошо, – мгновенно пошла на попятный свекровь, которая иногда забывала, что Ксанка не выносит сравнения своего ребенка с остальными.

Дело, впрочем, было не только в неугодном сравнении. Всякая, даже пустяковая, болезнь ребенка – это определенный стресс для любой семьи. Женщина сконцентрирована на микстурах, горчичниках и термометре, а мужчина, как правило, чувствует себя заброшенным и не испытывает желания окунаться в атмосферу озабоченности и беспокойства. Ну а если он и при здоровом ребенке не сильно жаждал находиться в собственном доме, то вряд ли стремглав побежит к плачущему, капризничающему чаду и жене, безуспешно пытающейся это чадо утихомирить. В общем, болезней дочери Ксанка остерегалась по многим причинам. И как это часто бывает в жизни, в конце концов неизбежно происходит то, чего мы страшимся. О плохом не стоит думать, чтобы не даровать мысли шанс материализоваться, но изгнать из собственной головы и из подсознания тайные страхи – желание утопическое. Ксанка хотела не бояться, но боялась, она мечтала, чтобы ничего не случилось. Но случилось.

Дашутка металась по постели, Ксанка по квартире, а мысли ее по соседнему подъезду, в котором неверный муж сходил с ума от любви к прекрасному. Женщине отчаянно хотелось схватить дочь и принести ее на порог к Дине, чтобы та увидела, как страдает маленький человечек в то время, как она ублажает ее отца. Ксанка едва не сделала это, уже укутала ребенка в одеяло, но сдавленные хрипы девочки, ее посиневшее лицо и сбившееся, почти неслышное дыхание, заставили бежать со своей драгоценной ношей совсем в другом направлении.